всеоружии – для того и запасался соответствующей литературой. Чтобы выжить самому и помочь друзьям. Итак, наши герои переговаривались, любуясь высокими звездами и обменивались репликами, относящимися к области астрономии.
А Гугенот тревожно сказал Люку:
– Sillence, Люк! Молчи, ты чуть было не проболтался!
– А есть ли смысл в том, чтобы скрывать правду? Все равно не получается веселая пирушка!
– Времена веселых пирушек остались в прошлом.
– И они никогда не вернутся, Гугенот?
– Не сейчас. Сейчас у всех слишком много тревоги. И боли. Хотя все стараются скрывать боль и тревогу. Наше будущее – тревога, наше прошлое – боль.
– А наше настоящее? Послать все к черту и жить настоящим! Моментом, мгновением, секундой! В ожидании отдаленного будущего, когда вместо тревоги и боли будет покой и счастье!
– Я так жить не могу. Но я хотел дать им забыться. А сюда я вызвал тебя не для абстрактных разговоров. Хватит философствовать! Зачем, зачем герцог подсунул Раулю вторую бумагу? Как получилось, что Рауль, такой умница, подписал ее не читая?
– Рауль порядочно нагрузился. И потом, думаю, настолько доверяет герцогу, что не заподозрил подвоха с его стороны.
– А если Рауль уже подписал этот приказ?
– Насчет дуэлей?
– Да.
– Но почему именно Рауль? Вы все ввязывались в дуэли. Ты, к примеру…Даже желторотый Шарль- Анри, и тот ухитрился затеять в своей провинции поединок с братом королевской фав…приятельницы.
– Да потому, что наш лидер – Рауль, и герцог это понял еще на банкете в кают-компании. А стадо следует за вожаком. Так-то вот.
– Тогда тем более надо предупредить Пиратов.
– Подожди, – сказал Гугенот, – Видишь сам, в каком они состоянии.
– По-моему, все сохраняют ясность мысли. Кляксы – это не что иное, как очередной эксцентричный выпад в адрес Короля-Солнца со стороны Рауля. Он придуривается, скорее играет роль пьяного. Вот парень! Так и лезет на рожон.
– Ну, меня-то он не одурачит. А если…мы с тобой ошиблись, Люк!
– То есть?
– Два слова, и возвращаемся. Мы и так долго торчим у борта. Герцог хитростью выманил у Рауля подпись на какой-то важной бумаге. Его матушка о чем-то шепталась с Бофором. Знаешь, что могло быть в той бумаге? У Бофора есть очень хорошенькая дочь. В той бумаге могло быть обязательство жениться на мадемуазель де Бофор.
– Но бумага, подписанная в таком состоянии, не имеет юридической силы. Такие обязательства подписывают, находясь в здравом уме и трезвой памяти.
– Какие-то предательские козни со стороны Бофора я исключаю. Герцог слишком тесно связан с родителями Рауля, чтобы подстроить ему ловушку.
– А женитьба на дочери герцога – не ловушка?
– Это фантастическая удача! – сказал Гугенот.
– Тогда, – Sillence, о Ахиллес!
– Silentium*, о Апеллес! – кивнул Гугенот.
… * Silentium – /лат/. – Молчание.
…
– А как насчет проблемы дуэлей? – вспомнил Люк.
– Ох, – вздохнул Гугенот, – Утро вечера мудренее. х х х
А Пираты отыскивали на небе Большую и Малую Медведицу, Кассиопею и другие созвездия.
– А я хочу увидеть Южный Крест, – сказал Шарль-Анри мечтательно.
– Это в другом полушарии, чудак-человек, – сказал Серж, – По ту сторону экватора.
– Я знаю, – ответил Шарль-Анри, – Сир, полчаса уже прошло?
– Вам не терпится напиться, Шарль-Анри? Не прошло. Еще десять минут.
– Мне есть захотелось.
– Ешьте сколько угодно. Мой запрет относится только к крепким напиткам.
– Да ладно, – сказал Оливье, – Уже можно, сир!
– Еще нельзя, магистр, если вы отказываетесь подчиняться моей воле, я отрекаюсь от своего королевского звания и иду спать. Печальный пример Люка побуждает меня к столь решительным, хоть и непопулярным мерам.
– Люк – слабак, – сказал Оливье, – Люк пить не умеет.
– Это ты пить не умеешь. Как вы там, Люк?
– Нормально, сир. Все прошло. А что, вы нас ждали? Чего сидим? Господа Пираты! Жизнь так быстротечна, надо ловить каждое мгновение! Я художник, и, быть может, кажусь вам наивным и восторженным, но давайте наслаждаться этим прекрасным мгновением, когда над нами высокое небо, усеянное звездами, перед нами – весь мир, под нами – море, которое встретило нас как друзей. Будущее мы завоюем! А настоящее, эти минуты прекрасны! И чего мы ждем?
– Вижу, Апеллесу полегчало, – сказал Серж, – И, правда, чего ждем?
– Срока, установленного Его Величеством,- с кислой миной сказал де Невиль.
Рауль улыбнулся и махнул рукой. Пяти минут не хватало до окончания получасовой паузы, но он решил дать поблажку своим ''подданным''.
– Да здравствует наш добрый король! – закричали Пираты и вернулись к своей трапезе.
ЭПИЗОД 11. ДОКУМЕНТ, ПОДПИСАННЫЙ БОФОРОМ.
Таинственная бумага, подписанная Раулем, бумага, к которой он сам так беспечно отнесся, не подозревая подвоха со стороны ''честнейшего человека Франции'', как с легкой руки Анны Австрийской называли герцога де Бофора, бумага, встревожившая Люка и Гугенота, была связана напрямую с беседой Бофора и Шевретты в кают-компании, но не содержала в себе ни обязательства жениться на мадемуазель де Бофор, ни готовности подчиняться приказу, запрещающему дуэли.
Анжелика де Бофор заметила, что ее отец и графиня что-то живо обсуждали, пока Рауль пел песенку о капитанах. Но содержание беседы Бофора и Шевретты она знать не могла, хотя изнывала от любопытства. Прочие участники играли в фанты от души, их внимание было приковано к певцу, они не подозревали, что тут кроется какая-то интрига.
Между тем герцог еще в начале экскурсии сделал условный знак, прекрасно понятый Шевреттой: 'Мне необходимо сообщить вам нечто важное наедине''. События развернулись так, что ни адмирал, ни Шевретта, ни на мгновение не оставались одни, чтобы пермолвиться парой слов. Не будь Анжелика де Бофор переодета, Шевретта легко решила бы эту проблему, сбыв адмиральскую дочку своему мальчику и выбрав в провожатые Бофора. Но такие знаки внимания в отношении пажа были невозможны. Бофор потому так быстро и свернул экскурсию, что понял: во время осмотра корабля ему не удается переговорить с Шевреттой: Рауль не отходит от матери ни на шаг. Графине осталось только пожалеть бедную девочку, Бофорову дочурку, которая в одиночестве карабкалась по крутым ступенькам корабельных лестниц, не без зависти на графиню поглядывая. Ничего, малышка, придет и твое время, подумала хитроумная Шевретта – и предложила игру в фанты. Дальше все пошло, как она задумала, и Рауль, сам того не зная, подыграл своей поднаторевшей в интригах матушке, отправившись за гитарой.
