глазах моряков ужас и обреченность. Герцог внезапно вспомнил глаза раненой лани на королевской охоте. Очень похоже.
– Тогда, – жестко сказал капитан, – Я выберу сам!
– Господин капитан, приказывать что-либо этим людям бесполезно.
– Почему же, господин виконт? – вполголоса спросил капитан.
– Да взгляните на них! Вы понимаете? Разве вы не видите, что с ними происходит?
– Да, – вздохнул капитан, – Я понимаю. Но выхода нет. Кто-то из них должен лезть за мальчишкой.
Он взглянул в лица моряков из своего экипажа. Но, как и Бофор, видел ужас и отчаяние. И одно желание ''хоть бы не меня''. И обреченность.
– Есть обстоятельства, когда нельзя приказывать, – настойчиво сказал Бражелон, – Если никто не хочет, попробую, монсеньор, достать вам этого мальчишку.
– Рауль, нет!!! – закричал де Невиль.
– Нет, – сказал Бофор, – Ты не должен так рисковать.
– Да, – возразил Рауль. – На такой риск можно идти добровольно. И только. Да вы не бойтесь, герцог. Все будет хорошо, – сказал он с иронией, – Я счастливчик.
– Ты дурак… – прошептал Оливье.
– Хуже, – добавил Гугенот, – Ты самоубийца.
– Это комплимент или оскорбление, господин Гугенот? – лукаво спросил Рауль.
– Понимай, как хочешь, – вздохнул Гугенот.
Оливье попытался удержать друга. Гугенот зашел с другой стороны. Они начали убеждать Рауля, что не его дело – карабкаться по вантам, на это есть матросы, жить надоело, что ли?
– Отстаньте! – прикрикнул на них Рауль.
– Бражелон! Сто пистолей хочешь заработать? – поддел его Серж.
– Сто пистолей – людям, которые держат парус, – язвительным тоном сказал Рауль, вся его наличность слегка превышала сию соблазнительную сумму, – Да отойдите же! Ролан! Не разводи сырость!
– Я не буду, – сказал барабанщик, часто моргая глазами, – А знаете… не так уж и страшно там… на высоте. Я-то ведь залез на самый верх. Вы только вниз не смотрите. Я знал, что нельзя смотреть вниз, но все-таки взглянул, и у меня чуть сердце не разорвалось от ужаса… А все-таки я и сейчас полез бы, но мне не удержать Вандома.
– Ребенок, и то больше понимает! – заметил Рауль, – Эй, вы! Давайте сюда ваши шарфы, платки, у кого что есть! – велел он друзьям.
– Опомнись, болван, грохнешься – костей не соберешь!
– Да полно вам причитать! – фыркнул Бражелон, забрал у друзей вещи, которые они впопыхах подали ему – у кого что нашлось – рассовал все это – что-то за пазуху, что-то по карманам. Бофор и капитан переглянулись. Они поняли замысел Рауля.
– Страховка, – сказал капитан, – Все правильно.
Бофор только кивнул.
– Бражелон! – позвал герцог.
Рауль обернулся и посмотрел на герцога. Это взгляд все решил. Бофор поверил. Во взгляде было нечто необъсянимое – героическая ирония, насмешливая отвага.
– Вы когда-то сказали, монсеньор, что, такие как я, добиваются всего, чего захотят, – напомнил Рауль опять же слегка насмешливо, и, уже серьезно, – Я хочу спасти Вандома!
– Я тогда сказал не только это, – прошептал Бофор, – Я сказал еще, что ты из такого теста, из которого делаются маршалы Франции.
– Как бы этот маршал не расшибся в лепешку, – проворчал Гугенот,- То еще тесто будут! Герцог! Зачем вы его отпускаете! Помешайте!
– Маловеры! – с упреком сказал барабанщик, – Я знал, что вы… Да хранит вас Бог, господин виконт!
– С Богом, сынок… – прошептал герцог.
– Аминь, – подвел итог Рауль и стал подниматься по вантам.
Барабанщик упал на колени у основания мачты и начал тихо шептать слова молитвы. И все присутствующие на палубе мысленно присоединились к молитве Ролана де Линьета. Все очень хотели верить, что молитва мальчика долетит до ангелов-хранителей пажа и адъютанта герцога де Бофора, и все закончится благополучно.
9. ФОРС-МАЖОР. НА ВЫСОТЕ.
У Анри больше не было сил ни молиться, ни думать. Глаза закрыты. Слез нет. Анри заплакал в первую минуту, когда понял, что не может спуститься с мачты. Он не слышал, что орали ему снизу. Его подбадривали, но он не различал голоса – все сливалось в каком-то гуле. Так, наверно, и умирают. Голова Анри кружилась, сознание гасло. Так, наверно, сходят с ума… Так сходят с ума. Он сойдет с ума и бросится вниз… Все это были не мысли, а обрывки мыслей. Анри, оказавшись в форс-мажорной ситуации, не мог мыслить логически. Собрав последние остатки воли, Анри заставил себя сосредоточиться. Гул стал отчетливее. Скандировали имя Бражелона. И его имя – Анри де Вандома. Какие дураки! Молчали бы лучше. А снизу кричали: 'Держитесь! Смелее!'' Анри заставил себя открыть глаза. Вниз не смотреть, – говорил себе паж, – Не смей смотреть вниз. Вниз нельзя смотреть. Я сойду с ума. У меня сердце разорвется… Но почему Бражелон? Он-то тут при чем?
– Вот и я, – заявил Бражелон. Он был совсем рядом на вантах.
– Я за вами, Вандом. Как жизнь молодая?
– Я вас сюда не звал, – промолвил Анри.
– Я сам явился.
– Вы зря старались, господин де Бражелон, – сказал Анри умирающим голосом,- Я не смогу перелезть к вам. Поздно. Все пропало.
– Так уж и пропало!
– Неужели мое общество вам не надоело?
– Милое общество.
– Вам угодно издеваться? Лезьте вниз. Все пропало. Прощайте. И не поминайте лихом.
– Знаем мы эти слова, – фыркнул Бражелон.
Он понял, что сейчас никакими силами не заставить Анри перебраться с салинга грот-мачты к нему на ванты. Но и он устал, поднимаясь на пятидесятиметровую высоту! И Рауль переводил дух, собираясь с силами для прыжка к Вандому. Он понял по лицу Анри, что несчастный паж в состоянии, близком к обмороку. И с этакой наигранной бравадой / он и сам содрогался от ужаса, забравшись так высоко /, Бражелон сказал пажу:
– Гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе.
И оказался рядом с Вандомом. Внизу заорали что-то приветственное. Анри отпустил мачту и бухнулся к нему на грудь.
– Ну, тихо, тихо, – успокаивал его Рауль, – Мы выберемся, Анри.
– Зачем вы полезли за мной, господин виконт?
– Объясняю, маленький Вандом. Ты – один из нас, и раз уж я ваш Вожак, атаман, командир – я в ответе за тебя.
– Один из вас? Да я самый никудышный из Пиратского Братства!
– Что за чушь! У тебя, маленький Вандом, много достоинств.
– Вы это из жалости говорите. Вы слишком снисходительны. Какие у меня достоинства?
