– Это, говорят, к непогоде, – Рауль выглянул в иллюминатор, – Странно, море спокойно. Бедняга Гримо! Сидел бы ты дома. И зачем ты за мной увязался! Я и так из кожи вон лезу, чтобы ты отдыхал побольше.
– Я благодарен вам за вашу заботу, но мой жизненный опыт еще не раз и не два пригодится вам и вашим друзьям. Я не мог отпустить вас одного на такую опасную войну. Как говорят в сказках ''я вам еще пригожусь''.
– Но я же не один. Я с друзьями, – сказал Рауль, – Ты мне уже пригодился, старина. А все-таки жаль, Гримо. В день отъезда я был…глумной какой-то, себя не помнил. Отцу ты нужнее. Очень уж опасное дело там намечается. И, если все у них получится, и, если все у нас получится – а шансов очень мало – какое наше будущее? Новая гражданская война? Ведь Людовик никогда не допустит, чтобы…
– Мы знаем Людовика, но мы не знаем его брата-близнеца,- перебил Гримо,- Что же до гражданской войны – такие люди как ваш отец, не развязывают гражданские войны. Войну мог начать Арамис.
– Это еще бабушка надвое сказала, – вздохнул Рауль.
– Ваш отец считает гражданскую войну национальным бедствием и предотвратит ее, – сказал Гримо.
– Мой отец уважает свободную волю и предоставит принцу выбор. А война или мир – это решит человек в железной маске, – ответил Рауль.
– Тогда будет мир, – сказал Гримо, – Хоть мы и не знаем, что за человек узник в маске, граф его обработает, как Монка и Ришелье.
– Убедит, – поправил Рауль.
ЭПИЗОД 22. 'ПРОЖЖЕННЫЕ АВАНТЮРИСТЫ'.
Анри де Вандом сидел по-турецки на своем спальном месте и ''отбывал повинность'', подшивая край Синего Знамени Пиратства.
– Привет! – сказал Рауль, распахивая дверь каюты.
Анри вздрогнул и уронил иголку.
– Здравствуйте, – пролепетал Анри.
'Отсидеться не удалось. Сейчас он скажет: жалкий трус, тебе бойкот!'жось.пролепетал Анри.а своем спальном месте и ''от-бывал повинность'', подшивая край Синего Знамени Пиратства.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – все так же робко сказал Анри, двигаясь вглубь, поближе к подушкам.
– Я ненадолго, – сказал Рауль и плюхнулся рядом с Анри, – Что это с вами, маленький Вандом? Разве я такой страшный?
– Н-н-нет, – проговорил Анри, – В-в-вы, видимо, решили нанести мне ответный визит. Я вчера прервал ваш сон.
– Я уже не спал, да и вы сейчас не спите.
– Не сплю, – сказал Анри, – Шью, как видите. Вот только иголка куда-то подевалась.
– Вот она.
– Благодарю вас.
Анри взял иголку и вколол в подушечку. Рауль покосился на синее полотнище.
– Шьете? Вы?
– Сейчас вы все поймете. Но сначала…
Анри с трудом соображал, подыскивая нужные слова, -
… я хотел бы осведомиться о цели вашего визита.
И вытаращил перепуганные глаза.
… если вы хотели видеть герцога…
– Я хотел видеть вас. Герцог с утра на ногах.
– Какая честь! – Анри наморщил нос.
''Ясно. Герцога нет, можно идти напролом, без стука. Учтем на будущее – в отсутствие герцога сюда запросто могут войти, когда я переодеваюсь''.
А Рауль, насмешливо улыбаясь, держал паузу.
– Меня? – спросил Анри с ужасом, – И что?
– Да ничего, – сказал Рауль, – Что вы всполошились, Вандом?
– Вы пришли от имени Пиратов объявить мне бойкот?
– Вам – бойкот? За что, цыпленочек?
– Как вы сказали, милостивый государь?
– Извините, сорвалось. Я шел мимо, зашел узнать, как вы себя чувствуете. Вот и все. А вы так перепугались! Расслабьтесь, Анри, и вылезайте из своего угла.
– Вы шли мимо? И вспомнили обо мне? Спасибо, сударь, – Анри шмыгнул носом.
– Что-то с вами не то, – сказал Рауль, – Я же вижу. С чего вы взяли, что вам кто-то собирается объявлять бойкот?
– Меня считают трусом, – сказал Анри умирающим голосом, – Вы все были на палубе в шторм, а меня прогнал герцог.
– И правильно сделал. Там было опасно. От нас потребовались все силы. Мы убирали фок, второй парус, уже на втором дыхании – простите за повтор. А вы, дорогой Анри, далеко не геракл.
– А Ролан геракл?
– И Ролан не геракл. И даже я не геракл. А там нужна была гераклова сила. Мы были уже на пределе.
– Вы верите, что я не струсил?
– Я слышал ваш разговор с герцогом.
– Хороший же у вас слух, – заметил Анри, – Вы все-все слышали? Герцог заорал: ''клянусь честью!'' А Бофор редко так клянется, и вообще очень редко произносит это слово. Только в беседе с теми, кого он по настоящему уважает…
''Я хочу воздать честь…'', – прошептал Рауль.
…Не смейтесь, виконт, я серьезно! Вы сейчас что-то сказали?
– Я не смеюсь. Я улыбаюсь. Продолжайте.
– Или когда его уже совсем достанут. Значит, если бы я остался, он бы меня… выпорол. Этого я не мог даже вообразить. Получалась дилемма – я остаюсь, и Бофор осуществит свою угрозу, – Анри передернуло, – Я ухожу, и гибнет моя репутация. Но поставьте себя на мое место?
– Вот это я представить не могу, – сказал Рауль.
– Еще бы! Вас же никто никогда пальцем не тронул.
– Я вообще не понимаю извергов-родителей, которые бьют собственных детей.
Анри вздохнул.
– Но я вас успокою. Ваша репутация не пострадала. Вы такой же 'белый и пушистый', как до шторма.
– Белый и пушистый? – спросил Анри, – Как это понимать?
– Так и понимайте. Или вам нужны комментарии?
– No comment, как говорил в прелестном парке Хемптон-Корте любезный герцог Бекингем.
Рауль усмехнулся.
– У вас хорошая память, – заметил он.
– Не жалуюсь, – улыбнулся Анри, – Но вы тоже белый и пушистый.
– Я-а-а? – протянул Рауль со смехом, – О нет, Анри, тысячу раз нет!
