расхваливал принц?''*
– А Конде за язык тянули. Лучше бы он вас ругал.
– Я остался с ними, а потом, слово за слово, герцог возьми да скажи отцу: ''А вы мне дадите его, если я попрошу вас об этом?''** А я уже уши навострил и понял это как приглашение к путешествию.
– И о чем же вы говорили, пока меня не было? – спросил Гримо.
– О войне.
– А еще?
– Но я не помню дословно всю беседу.
– Напрягите свою память, господин Рауль.
– Это так важно?
– Быть может.
Рауль усмехнулся.
– Герцог назвал меня ''настоящим солдатом'' – разве это не приглашение к путешествию?
– Это комплимент. Не каждому Бофор такое скажет! Путешествие намечалось в другое место.
– О чем ты?
– Что еще говорил герцог?
– Рискую показаться нескромным, но герцог проехался по моей внешности.
– Оценка вашей внешности была позитивной? – насмешливо спросил Гримо, заранее зная ответ.
– Более чем, – так же насмешливо ответил Рауль, – Удивляюсь, что Бофору приглянулась моя унылая рожа.
– Вот что я вам скажу, господин Рауль – Бофор хотел возобновить ваше знакомство со своей прелестной дочерью, а вы все не так поняли. Внешность на войне роли не играет. А вот для зятя Бофора привлекательная внешность имеет значение. И потом-то, потом, когда вы пили Вувре из золотого кубка, герцог мигал и вашему отцу, и мне, мы-то поняли его игру, а вы всех нас запутали. Помните, что говорил герцог, когда ваш отец взял золотой кубок? Вспомнили?
''Мне хочется воздать честь вот этому красивому мальчику, который стоит возле нас. Я приношу счастье, виконт, пожелайте что-нибудь, когда будете пить из моего кубка, и черт меня побери, если ваше желание не исполнится''.***
…
…
– А вам еще не понятно, ''красивый мальчик''? Бофор уезжал на войну, оставляя во Франции несовершеннолетнюю дочь. Он хотел выдать ее замуж – за вас! – до своего отъезда. А вас понесло не туда, и вы всех обломали. Да и потом, вы так и не поняли намек Бофора – 'Он будет мне адъютантом, он будет мне СЫНОМ'. Не мог же он сказать, кем он желал вас видеть. Зятем, сударь, зятем. Мужем своей дочери.
– Это все твои домыслы.
– Ну конечно, домыслы. Для адъютанта Бофора смазливая мордашка и стройная фигура куда как важно. Хорошо, скажу больше – Бофор сам мне говорил об этом. Здесь уже, на корабле. А вы говорите, домыслы.
– Серьезно?
– Как Бог свят! – сказал Гримо,- Мы все так надеялись, что вы вдруг, да и спросите герцога о его дочери, и не знали, как к вам подступиться. А уж когда вы отчебучили насчет Мальтийского Ордена, тут уж я не выдержал, и бутылка грохнулась аккурат на ковер. И еще, сдается, неспроста Бофор к нам приехал.
– В смысле?
– В смысле – не король ли его послал?
– Король?
– Ну да – с миссией мира.
– Очень сомневаюсь. Я расцениваю визит герцога как проявление солидарности, и за это очень его уважаю. А из золотого кубка мы пили как братья по оружию. Это слова Бофора. Хорошая идея – с кубком. Нам, Пиратам, подошла бы. Жаль, кубка нет.
– Вашей ораве мало кубка. Вам бы ЧАШУ, емкостью с добрую супницу. У кубка емкость маленькая. Там всего одна бутылка помещается, – сказал Гримо, посмеиваясь.
– О-хо-хонюшки! – взвыл Рауль, – Прекрати издеваться! На нет и суда нет, и не смей ехидничать!
– Кубок есть, – сказал Гримо с улыбкой, – А вот чаши, эпической, огромной, не обессудьте, не захватил. Виноват, не предполагал, что вы и ваши товарищи…
– Кубок? – перебил Рауль, – Тот, золотой? Ты взял его?
– И бутылочку Вувре прихватил. Но вино прибережем до победы. Пейте покамест что попроще, ваши дружки бочку враз выхлебают.
– Да, они такие. Ты прав. Вино побережем, а кубок нам пригодится. А зачем ты все это взял, Гримальди? Кубок, кувшин?
– Я хотел, чтобы вас окружали красивые вещи, знакомые с детства. Что-то не так?
– Все так. Ты сама мудрость, Гримо. Но насчет короля и миссии миротворца ты жестоко ошибаешься. Король, скорее всего, прислал бы в наши края своих полицейских.
Гримо постеснялся петь песню Оливена и сказал без пения:
Мы в замок Бражелон не пустим короля,
Свободна с давних пор, виконт, твоя земля.
А в замке тишина, но гордый замок наш
Последний наш приют, свободы нашей страж.
– Ты еще и поэт? – спросил Рауль.
– Не я. Оливен ваш.
– Где-то я это уже слышал.
– То был другой куплет.
– Так спой, что ли?
– Увольте, господин Рауль. Пусть уж вам споет ваш звонкоголосый Оливен по возвращении. Не мне, хрипатому, петь для вас.
Гримо уже знал от Бофора о ''миссии миротворца'', но решил пока не вмешивать в свои интриги короля. ''Не навреди, – сказал себе интриган Гримо, – Я и так изощрялся, как мог, чтобы решить дело в пользу Бофорочки. И уже многого добился. Подытожим, как это делал… хитроумный шевалье Д'Артаньян Гасконский:
1. Рауль влюблен в дочь Бофора.
2. Лавальер – прошлое, от которого осталось сочувствие к ее двусмысленному положению при Дворе.
3. Вопрос о Мальтийском Братстве под сомнением.
А король? А на что хитроумный шевалье Д'Артаньян? С королем утрясется.
А война? Ну, тут все мы в руках Божьих. Да и мы не оплошаем.
А Железная Маска?
А Атос?
– О-хо-хонюшки, – простонал Гримо.
– Ты чего? – спросил Рауль.
– Да вот, старые раны ноют, – вздохнул старик.
