О, если бы ты знал, как я ждала
Тебя, Рауль, Наследник Мушкетеров!
Слетала шляпа с гордой головы.
Поклон – словам Высокого Девиза.
Я десять лет ждала тебя. Увы!
Но ты все десять лет любил Луизу!
Гримо расплылся в улыбке. ''С ней все ясно''. Какие еще могут быть сомнения? ''Взять бы сейчас эту тетрадочку – взгляните-ка, мой господин, тут есть нечто весьма интересненькое для вас''. Старик почесал лысину. Не станет читать. Завозмущается. ''Как ты мог читать чужой дневник! Это же подло!'' Он у нас такой – очень уж благородный. Но я-то не такой. Посмотрим, что дальше…
И хитроумный Гримо осторожно перевернул страницу анжеликиного дневника. Дальше следовала третья строфа:
Луиза, фаворитка короля,
Сейчас блистает при Дворе в Париже.
Гримо вздохнул. Так оно и есть. Дочь Бофора писала сущую правду.
Следующие строчки были зачеркнуты, но Гримо удалось разобрать:
А здесь трещат все мачты корабля,
Но мы стобой и в штром не стали ближе.
Почему она зачеркнула эти строчки? Гримо не писал стихов и не понимал, как это люди умудряются сочинять? Вроде складно написано. Но ''мачты корабля'' не трещали, не такой сильный был шторм, в который они попали. Видимо, Бофорочка хотела писать свою балладу, основываясь на реальных событиях. Первые две строфы эти реальные события и отражали. Даже в начале второй строфы безликое 'твой друг' Анжелика заменила на имя конкретного человека – де Гиша. Высокий Девиз – тоже было понятно, о каком Девизе речь. О нашем, мушкетерском – ''Все за одного, один за всех''.
Так Гримо, говоря языком филологов, производил ''лингвистический анализ'' текста баллады. Он перевернул страницу. Если бы Гримо сказали этот термин, он очень удивился бы. Он и не слыхивал об этом. Он просто размышлял. Но филологи-то знают, что за тремя строфами баллады следует посылка. Обращение автора к лицу, которому адресована баллада. ''О Принц'', ''Сеньор'', ''Донна'', – и так далее. Посылка следовала. Но не к лицу, которому адресована ''баллада'', обращалась дочь герцога де Бофора. Вот что прочел Гримо после слова ''Посылка'':
А холод Африки пронзает до костей.
Бушует шторм – ведь нынче не до бриза.
Бофор! Атос! Вам не крестить у нас детей.
И в штром, и в штиль – но любит он Луизу!
Посылка была перечеркнута. Крест накрест – диагональными линиями. ''Ну и правильно сделала, – подумал Гримо, почесывая лысину, – Не стоит ябедничать родителям на то, что ''любит он Луизу''. Родителям и без нее об этом ведомо. Впрочем, не так уж и любит. Скорее нет, чем да. А кто их поймет, этих влюбленных!'
Перечитывая ''Посылку'', Гримо мысленно обратился к родителям автора и адресата: 'Бофор! Атос! Вы хоть что-нибудь понимаете? Я никак не могу понять''.
Анжелика зашевелилась во сне. Крыло гипсового ангелочка врезалось ей в щеку. Она перевернулась на другой бок. На розовой щеке отпечаталось крыло ангела. Гримо смотрел на гипсового ангела, простенькую поделку, не произведение великого ваятеля. Ему припомнилось, как торговцы и ремесленники расположились со своими изделиями, заполонив все площадки и пятачки Тулонского порта, предлагая свои нехитрые товары солдатам. И, видимо, там же, в Тулоне, дочь герцога выпросила у отца в подарок ангела, бродя по этой импровизировнной ярмарке.
''А может быть, – подумал Гримо, – будет так, как должно быть – не по законам этого подлого мира, а по законам Божественной Справедливости – Бофор и Атос будут крестить у вас детей? Передай это Господу, ангелочек…''
Зажатый в кулачке ангел чуть шевельнулся. Солнечный луч скользнул в щель задраенного иллюминатора. В луч попала макушка стихокропательницы и синяя бандана.
''Может, это ответ свыше? – подумал Гримо, и тут же одернул себя, – Я точно впал в маразм. Эти гипсовые ангелы стояли шеренгами на деревянных столах ремесленников. ''Купите ангела, господа! Совсем недорого! Этот талисман принесет удачу! На память о Провансе''. А рядом ловкий малый выводил кисточкой на белых одеяниях ангелов имена покупателей, за собственное имя требуя приплаты. Ловкий малый был окружен группой гвардейцев – те непременно желали иметь собственного ангела-хранителя. А рядом с народным мастером его компаньон выстраивал новые шеренги таких вот поделок. Подходящие сувениры для добрых католиков, которые собираются на войну со злыми мусульманами. Парни учли момент и попали в струю. Но разве может тулонская безделица совершить чудо?''
Гримо хотел перелистать несколько страничек вперед, чтобы прочесть, что написала Анжелика до своей баллады: ''Надо с этим подразобраться''. Но спала м-ль де Бофор очень уж беспокойно. Того гляди проснется. И Гримо решил не рисковать. Он положил тетрадь на прежнее место и аккуратно закрыл синей банданой.
И правильно сделал! Потому что в этот момент, конечно же, Анжелика де Бофор проснулась.
21. ЖЕСТЫ ГОСПОДИНА ГРИМО.
– Ой, Боже праведный! Мы уже утонули? Мы на дне морском? – воскликнула дочь Бофора.
– Успокойтесь, дитя мое, – ответил Гримо, – Успокойтесь, как успокоилось море.
Гримо не знал, как к ней обращаться. Он решил обойтись нейтральным ''дитя мое''. Старик раскрыл иллюминатор. Высунувшись наружу, Бофорочка собственными глазами убедилась, что гибель в морской пучине им больше не грозит.
– Все живы-здоровы, дитя мое. Никто не пострадал. Все отлично себя чувствуют. Поверьте! И адмирал, и мой господин, и барабанщик – все, все, все.
– Слава Богу! Мне было так страшно! – и она бросилась на шею Гримо. Гримо как мог, успокаивал м- ль де Бофор. А м-ль де Бофор снова вошла в роль пажа и улыбнулась.
– Этот ужасный шторм! Смешно, не правда ли? Я спросонья и не узнал вас, дражайший Гримо! Я принял вас за ангела смерти!
– Ну, вот еще! – буркнул Гримо, – Где вы видели ангела смерти в парике алонж?!
– А кстати, где ваш знаменитый парик, господин Гримо?
Гримо провел рукой по своей блестящей лысине. О парике, так потешавшем всех обитателей ''Короны'', он совсем забыл. Видимо, штормовой ветер сорвал с головы ветерана роскошный алонж и унес в море. Но унесенный ветром парик не вызвал у Гримо особых сожалений. Стараясь быть галантным и остроумным, / кое-что он все-таки пытался перенять у Атоса / Гримо сказал:
– Мой алонж теперь, наверно, украшает голову Его Величества Нептуна.
– Ветром сдуло? Но вы не огорчайтесь, герцог вам новый задарит.
– Это ни к чему, сударь. Почудили и будет.
Вспомнив о герцоге, Анри де Вандом нахмурился. Вспомнив о герцоге, Гримо сосредоточился на своей миссии миротворца. А поручение было не самое легкое – по лицу Анри Гримо понял, что паж обижен на адмирала всерьез. Теперь уже не девушка Анжелика, насмерть перепуганная ужасным штормом, а паж Анри разрыдался и уткнулся в плечо Гримо. А Гримо никогда не приходилось утешать рыдающих девушек.
– Ну,… это… что вы… господин паж… ну перестаньте…
– Герцог, – прошептал Анри, – Ой, Гримо! Я никогда не видел герцога в такой ярости! Я никогда не прощу его! Знаете, что он мне сказал?!
