трудимся!--давит омерзительную улыбку Колошенко.
--Когда то я уже слышал о ваших новшествах,--глумлюсь по полной программе над опером. Чревато. Но мне уже пофиг.-- Оказывается вы гуманисты!
-- За людей переживаете? Деньги с продажи наркоты очевидно в детские дома перечислите?-- неистово хохочу.
Андрей круто взбешен и всерьез негодует.
--Кнутиков! – рвет горло он.--Тебя не должно волновать, куда мы заработанные деньги направим. Повторю! -- уже успокоившись,-- Мы не лезем друг другу в карман. Достал!!!
Он слышно затягивается сигаретой. Льет водку в стакан, опрокидывает в себя спиртное. Минуты две мы сидим в полнейшей тишине. Одиноко тикают настенные часы.
Молчание разом прерывает Андрей.
--Да либо нет,--ставит перед выбором Колошенко,-- определяйся.
--Смысл думаю, ты понял моего предложения?—он ожидающе смотрит на меня.
-- Дальше воздух гонять бессмысленно. Если есть вопросы, то спрашивай. Может что- то не устраивает в моем деловом предложении? -- как то озадаченно узнает он.
--Меня вы не устраиваете!--не колеблясь, кидаю ответ.
-Ха, ха Антон! –гадко кривит физиономию Колошенко.-- Рылом не сошли для тебя? А? Бандюги милее? Антош?—пускает очередь вопросов по мне оперативник.
--Бандиты? Чем вы отличаетесь от них? Позволь спросить! Формой одежды, содержание то-же самое! Тем более…
--Ладно, кончай философ!—экстренно тормозит меня Колошенко.
Он тушит сигарету о крышку стола с отпечатками выкуренных и затушенных ранее сигарет. Бросает окурок на пол.
-- Отвечай на вопрос,--грубо требует он.
--Ты умолчал Андрюш. Если я откажусь?
--Если нет?--он рисует на лице, что впадает в раздумье. -- Эх, Антон, Антон!—разочарованно выпучив глаза, глядит на меня-- я считал тебя толковым парнем. Окей. Пора кончать с лирикой, переваливаемся на конкретику, беседуем по существу.
--Как говаривал вождь всех времен и народов, наимудрейший товарищ Сталин:--«У нас не заменимых нет»!—непринужденно, прозаично извещает Колошенко. --Замену тебе давно подыскали. Бович! Дружбан твой неразлучный и компаньон по криминалу! Сдал он тебя с потрохами,--он широко разводит руки по сторонам, вытягивает лицо, хлопает глазами.—Ничего нет подковырестого в предательстве компаньона, все вы барыги одинаковы.
Колошенко сосредоточенно глядит за реакцией пациента. Я внешне держусь, выказывая всем нутром неверие к апокалипсическим откровениям мента.
