правду, если не я, твой друг? Я не утешать прилетел, а помогать друг,-- приторно выходит у него слово друг.

--Баловница судьба сохранила жизнь тебе не для того, чтобы ты нюни распускал!

Хоть эта, пусть и банальная фраза вливает немного оптимизма.

--Собраться силами надлежит, подумать, что предпринять.

Я на пределе душевного возбуждения. Отрицательные чувства берут за горло, пропитывая насквозь мое духовное и физическое существо. Колошенко ощущает энергетическое напряжение источаемое мной. Он озадаченно глядит на синие квадратные пуговицы моей больничной пижамы. Выжидает опер. Он хочет подачи, инициативы от меня в разрешении вопроса.

--И какой выход Андрей?—не вытерпливаю, вопросом присоской прилипаю к нему.

Запасливый Колошенко в потайных закромах запрятал ни один вариант безотлагательной помощи клиенту. Последовавшее подтверждение моей неспособности самостоятельно решить задачу вынуждает Андрея бросить спасательный круг тонущему пассажиру.

-- Сыграем на опережение Шмеля,--кратко заявляет он. Слово опережение отдает эхом в моих ушах.

--Какое опережение?—выхватив конечное прозвучавшее эхом изречение Андрея, допытываюсь я.

Колошенко бодро встает с места, нагибается ко мне. Чую животную ярость, идущую от оперативника.

--Умертвить Шмелева!--в ухо негодующе шипит он.--Убить!--повторяет он.--Просекаешь?

--Да,--выдавливаю через силу парализовавшего меня страха.

Ответ получается отчаянно жалким. Теряюсь в пространстве и во времени. Безнадежный вакуум в башке и непрерывающийся, режущий по ушным перепонкам свист.

Да, что это я. Конечно, ничего не было. Сон, сон, сон. «Экстази», контрабанда наркотиков, пачки денег, Шмелев, сюжет американского боевика не более того. Приснившийся кошмар, man!

Из серии фантастики происшедшее с простым парнем. Ты поверил мужик в несусветную чушь. Эх ты наивный! Я преподаватель иностранных языков, ползу от зарплаты до зарплаты, нищета нищетой. Жена запилила бытовухой. Хочется быть крутым хотя бы в мечтах.

-- Единственно верное решение!--вещание Колошенко изгоняет отвлекшую меня задумчивость,--Убрать Шмелева, Бович не полезет на рожон. Он по натуре трус с понтами для лохов,--оглашая методу спасения, он словно вбивает гвозди мне в голову, которая трещит от острой, пилящей боли.

Андрей снова усаживается на стул. Многозначительно, выпрашающе глядит мне в глаза. Я отвожу взгляд. Сделанное предложение Колошенко чрезвычайно давит на раздолбанную мою психику. Здравые зерна в поиске выхода из осложненного моего положения после страшилок Колошенко о ликвидации Шмелева, превращаются в геркулесовую кашу мыслей и дум.

--Господи, почему этот бедовый фарш случился?—унывно выдыхаю вопросом скорее к себе, чем к оперативнику.

--Не раскисать боец! Соберись!—бодро командует Андрей. --Помогут исключительно быстрые, хладнокровные, жесткие меры,--он резко встает. -- Решай! Мне пора. Полтора часа до самолета. Пару дней подумай над моим предложением. Учти, каждый день на счету,--он протягивает мне руку для прощального рукопожатия. Я вяло жму холодную ладонь.