Неожиданно она вздрогнула – под аркой, на ноздреватом камне, было что-то написано фломастером. Подбежав, Елена прочитала скачущие буквы:

«Дождешься тут с вами…» – вздохнула Мелиссина, сама не желая себе признаваться, что короткая записка из будущего весьма взбодрила ее, придала сил и надежды.

– Амеллаль! – крикнула она. – Наведаемся в Тамугади!

– Это можно!

И туареги с гиканьем, с улюлюканьем погнали своих боевых верблюдов на север.

Не доезжая до заброшенного города, Елена обратила внимание на черные шатры, возле которых, сгрудившись у поилки, толкались верблюды.

Но не это привлекло внимание Мелиссины, а обитатели палаток – они были в полосатых галабеях. Те самые?..

Поделившись своими предположениями с Азуэлем, Сухова добилась лихого: «А мы сейчас проверим!»

Неслышно трусившие мехари приблизились к лагерю полосатых настолько близко, что дозорные всполошились слишком поздно – короткие дротики да длинные стрелы, просаживая спины и грудины, обрывали все попытки крикнуть слова тревоги.

Но вот арабы распознали опасность и – нет, бежать они не стали. Буквально вшестером бросились на туарегов, размахивая скимитарами.

Двое вскинули тяжеловесные карамультуки, прогрохотали выстрелы, ранив одного из кочевников.

За это обоих стрелков уделали сразу. Покончили бы и с остальными, но Елена крикнула:

– Стойте! Не убивайте их!

Она узнала того самого, бородатого, которого намедни подстрелила. Живуч, однако!

Баюкая левую руку в косынке, свисавшей с шеи, араб нерешительно двигал правой, сжимая ятаган. Будто сомневался, биться ли ему или оставить это грязное дело?

Покинув седло, Мелиссина приблизилась к нему.

Тут же рядом с нею возник Азуэль – Елена сделала успокаивающий жест. Дескать, всё под контролем.

– Узнаешь меня? – спросила она бородача.

Тот замедленно кивнул.

– Кто такие? Арабы? Берберы?

– Кулуглисы, – буркнул подстреленный.

– Самого-то как звать?

– Саид я…

– Ответь мне, Саид, зачем вы охотились за мной? Да еще в Крепости ифритов? Неужто не страшно было?

– Еще как страшно, – проворчал Саид, ежась. – Нам приказали захватить женщину, одетую туарегом. Сказали где и когда. Ну и заплатили… Золотыми дукатами.

– Кто приказал?

Кулуглис снова поежился, да, видать, потревожил рану, от чего сморщился.

– Мы его не знаем. Он не из наших, то ли франк, то ли кто еще. Он… такой… опасный. Весь в черном, ни усов, ни бороды, а на щеке, вот здесь – шрам, как перекрестье.

– Ага… А раньше видали его?

– А то! – взбодрился Саид, уверовав в то, что смерть ему не грозит. – Видали, конечно. Чуть ли не месяц назад он нас в Алжире нашел и говорит: «Крепость ифритов покинут четверо христиан сакалиба. Надо их поймать и доставить на берег. Я куплю их у вас по хорошей цене». Ну мы и… сюда. С утра явились, а уже в полдень эти четверо появились. Двух наших, Хусейна и Мустафу, прибили, ну и мы им наваляли. Отвезли на берег и продали тому черному… Аллах свидетель, я не вру!

– Скажи, Саид, а как выглядели те четверо?

– Ну-у… Один такой невысокий и полный, другой повыше, а еще двое здоровенные, плечи – во!

– Понятно. Вот что, Саид. Я могу приказать, чтобы всех вас убили, и мои люди сделают это. Но у вас есть выбор – вы можете стать на мою сторону. Мне нужно попасть в Алжир и найти этого вашего заказчика, что со шрамом.

Не слишком высокий Саид будто вытянулся.

– Мы проводим тебя, госпожа, – клятвенно заверил он, – и произнесем слова верности, положа руку на клинки!

Амеллаль с сомнением покачал головой, но спорить не стал – пока что удача сопутствовала их прекрасной, но расчетливой и по-мужски решительной предводительнице.

Правду говорят странствующие поэты: «Красавица – это меч, разрубающий жизнь!»