четвереньки, но тут же валюсь обратно, лицом в грязь. Снова встаю, но мне очень трудно, адски больно, больно даже дышать. Наконец поднимаюсь, шатаясь, на ноги и иду туда, к ним. Не знаю, что я себе думаю. Еле-еле двигаюсь, и даже оружия нет…

Тут я обо что-то спотыкаюсь. Гляжу. Это нож – тот, которым я колола себя в ногу, который Джон отбросил в сторону. Наклоняюсь, вытаскиваю его из земли и иду дальше. Блэквелл теперь прямо передо мной, стоит спиной ко мне. Шуйлер играет лезвием, крутит его между Блэквеллом и Калебом. Калеб вдавил острие в шею Файфер так, что из-под него кровь течет, но внимание его рассеянно. Глаза его мечутся между Шуйлером и небом, яростно моргая на дождь. Только я знаю, как сильно он терпеть не может дождь, я почти слышу, как он молится, чтобы ливень перестал.

Снова гремит гром, и Калеб вздрагивает, закрыв на секунду глаза при его раскатах.

Я не успеваю подумать – замахиваюсь, прицеливаюсь и запускаю нож прямо в Калеба. С тошнотворным звуком лезвие втыкается ему в шею, он на миг отдергивается от Файфер, и лицо его выражает безмерное удивление.

Этой задержки хватает. Шуйлер бросается вперед и вырывает Файфер из его хватки. Калеб выдергивает клинок из шеи, рана тут же закрывается. Блэквелл оборачивается – он не меньше Калеба удивлен, что видит меня. И всего лишь на долю секунды теряется, не зная, что предпринять, – но и этого тоже хватает.

Азот!

В ту секунду, как я это подумала, Шуйлер бросает его мне. Я выхватываю проклятый клинок из воздуха, и когда Блэквелл оборачивается, уже наношу удар. Лезвие полосует ему лицо и плечо, он падает вперед, на колено, руками зажимает лицо, крик боли пронизывает воздух. Я замахиваюсь снова, и когда меч идет вниз, между нами бросается Калеб. Я не успеваю отдернуть оружие, и вся сила удара обрушивается ему на грудь.

Я отступаю, едва не выронив меч. Калеб падает на колени, зажимает рану, между его руками хлещет кровь.

– Калеб! – шепчу я.

Смотрю на него, он на меня, и если бы я ожидала увидеть в его глазах скорбь или сожаление, то ошиблась бы. Там одна лишь решимость.

– Мы ему обязаны жизнью, – говорит он хрипло.

Он глядит на свою грудь, на свою кровь и знает, что ранен смертельно.

– Не обязаны! – отвечаю я, но теперь уже плачу. Краем сознания улавливаю, что дождь перестал, но темнеет. Все вокруг меня линяет, становясь черным, будто не Калеб умирает, а мир вокруг. Потом нет ни света, ни звука – только слышно, как я плачу.

– Элизабет! – Это голос Файфер пробился через мои рыдания. – Элизабет!

Я открываю глаза. Оглядываюсь. Калеба нет, Блэквелла нет. Там, где они только что стояли, лежит камень, едва заметно дымясь. Магнетит. Блэквелл исчез – вместе с Калебом, с бурей, со всей своей магией. Снова ясно, и света хватает, чтобы видеть моих друзей, склонившихся над Джоном.

Я ковыляю к ним. Ноги едва держат – от горя, от ран, а теперь еще и от ужаса.

– Боже мой!

Колени подкашиваются, я падаю рядом с ним. Он бледен, как призрак, кожа скользкая от пота и крови.

– Его надо отсюда унести!

Я тянусь к нему, пытаюсь его поднять, но Джон стонет от боли, и кровь выступает на рубашке ярче.

– Его нельзя перемещать, мы уже пытались, – говорит Джордж. – Слишком много крови он потерял, и когда его тело сдвигается, теряет еще.

Нет, – думаю я. – Нет. Этого не будет. Я не дам ему умереть. Не дам…

Тут мне приходит в голову мысль.

– Файфер! – Я ищу ее взглядом. – Где твоя лестница?

– Что?

– Лестница ведьмы твоя, где она?

Файфер лезет рукой в сапог и достает черный шнурок.

На нем только один узел.

– Ты говорила, что умеешь переносить свойства с предмета на предмет, пользуясь силой Николаса. Можешь перенести мою способность заживлять раны на Джона? Как ты с травой делала и с приглашениями?

– Я… я не знаю, – отвечает она неуверенно. – Никогда не пыталась. А если не подействует? Тебе, кажется, твоя сила не слишком-то помогает.

Она права. На мне столько ран, что заживать они будут намного дольше. Колотые раны, сломанные ребра, пробитое легкое. Яд, циркулирующий в крови.

– А если она его не вылечит? Или того хуже, еще сильнее навредит?

Джон закашливается, его бьет дрожь. Он потерял слишком много крови. Если мы ничего не сделаем, причем быстро, он умрет. Мне он говорил, что любит меня. А я его люблю? Не знаю. Знаю только, что не могу допустить его смерти.

Мы с Файфер переглядываемся.

– Ложись рядом с ним, – шепчет она. – Как можно ближе. Это заклинание требует тесного контакта.