проектной мощности, то и тогда…»

Он привычно прикинул на счетной линейке цифры, сказал довольным голосом вслух:

— Будет хорошо!

Дверь приоткрылась. В щелку Груздев увидел знакомый глаз и услышал:

— Можно?

Груздев кивнул головой:

— Входите, разумеется.

В кабинет шагнул секретарь партколлектива Звягин:

— Ну как? Мы тут с Лебедевым засиделись. И вдруг вижу — у вас свет…

В дверях стоял Лебедев:

— И я горю желанием знать…

Груздев встал и протянул вошедшим руки:

— Можете поздравлять… Все — так, как было намечено.

Звягин посмотрел на инженера очень серьезно, твердо пожал руку:

— Ни единого изменения? Роскошно! Значит, строим?

— Строим, Константин Иванович. Садитесь, товарищи… Боюсь только, что дороговато обойдется.

— Об этом не беспокойтесь, Владимир Федорович. На полезное дело средства найдутся, — отозвался Звягин.

Лебедев кивнул головой, подтверждая мысль Звягина. А тот добавил:

— Для постройки модели мы с директором уже подобрали подходящих людей, лучших стахановцев, проверенных. Конструкторской частью, конечно, будете руководить вы. Вам нужны два помощника. Николай Петрович рекомендует Башметова и Голованова. Мне кажется, что это правильно: они самые талантливые и проверенные. Но на всякий случай проверим их еще раз. Точка. Ну, а у меня сейчас тоже новость. Наш завод начнет соревнование с двумя другими, у всех нас общее срочное задание большой научной важности.

Груздев взглянул на Лебедева вопросительно, тот слегка кивнул головой, и Груздев догадался:

— Значит, и вас надо поздравить? Это будет замечательно. Я, помню, как-то поделился с Антоном Григорьевичем моими соображениями о наилучшем расположении приборов в кабине самолета…

Звягин улыбнулся:

— Так все и сделано. Антон всегда целиком согласен с вами.

У Лебедева в глазах светилась дружеская улыбка, когда он посмотрел на Груздева и подтвердил:

— Да, Владимир Федорович, я убедился, что вы предложили мне все, что есть лучшего в технических достижениях. Очень хорошо.

Румянец слегка выступил на пухлых щеках Груздева, — он всегда волновался, когда его хвалили. И, потупив глаза, он пробормотал:

— Пустяки… Я рад…

Он поднял голову, встретил твердый взгляд Лебедева и улыбнулся:

— Мы работаем для блага людей нашей родины. Это — задача величественная. Помочь Антону Григорьевичу хоть чуточку — долг каждого…

И он задумчиво посмотрел вперед, как будто видел что-то за стенами комнаты:

— Мне сейчас пришла мысль, знаете… Неужели это я, тридцать лет назад пришедший из деревни держать экзамен экстерном? Я, из крестьянской семьи, прежний Ванька Груздь? А теперь?.. Недавно летал в Казань. Сижу у окна, смотрю и думаю: «Вот здесь завод моими станками оборудован, вот тут мост строили с подъёмниками моей системы, а тут на полях — мои тягачи ходят с прицепами». Знаете, такое меня волнение охватило, невероятнейшее. А теперь вот — новая машина. Серьезное дело! Нужна величайшая осторожность.

Звягин сказал успокаивающе:

— Модель даст результат обязательно. Если что не так, то поправите. Помощники у вас — парни крепкие, талантливые…

— С завтрашнего дня я начинаю жить по специальному режиму — знаете, как в таких случаях нас угнетают врачи! — сказал Лебедев. — Думаю, что видеться нам будет некогда. Но на моем старте надеюсь увидеть всех своих друзей обязательно. А сейчас…

Он поглядел на часы и встал:

— А сейчас закрываю собрание. По домам, спать!

Он быстро домчал Груздева до его квартиры. В столовой еще горела лампа! Груздев посмотрел на освещенное окно и вздохнул, подумав о жене: «Валя все-таки дожидается с ужином!..»

Лебедев повернул машину, сказал сидящему рядом Звягину:

— Теперь ты знаешь об их модели все. Они имеют все: поддержку партии и правительства, талантливых помощников, неограниченные средства. Но враг не дремлет. А я должен быть совершенно спокойным за судьбу моих друзей и за их дело. Можешь ли ты смотреть за всем этим так же, как это делал