Резкий вой бьет по нашим ушам. Иннис хватает меня за руку, мы невольно разворачиваемся…
На полу бьется Синя.
Припадок, который бьет его сейчас, намного страшнее. Он воет, корчится, из носа и ушей его идет кровь – густая, чуть ли не иссиня-черная…
– Алекс?!
– Я не лекарь. Да и лекарь тут не поможет.
– Но что с ним?!
– Ты же видела. Аморта умерла.
– И?!!
– Когда умирает колдунья, обмороченный возвращается в прежнее состояние.
– Н-но…
– Да, именно так, и чем дольше он был в таком состоянии, тем страшнее.
– Он же не выдержит!
– Мы ему ничем не поможем.
– Я все равно позову лекаря, – решает тетушка Меди. И вылетает за дверь.
Я пожимаю плечами.
– Надеюсь, она не позовет сюда храмовников.
– Я тоже. Алекс, а ты…
– Нет. Следов не осталось… не останется, если ты помоешь тарелку.
Только сейчас я понимаю, насколько устал. Безумно, бешено устал. По лбу катятся капли пота, руки ощутимо подрагивают.
– Я прилягу?
Сидон Андаго по-прежнему бьется в углу, теперь уже без крика, теперь он просто хрипит, сорвав окончательно голос…
Выглядит это жутко, но чем мы можем ему помочь?
– Да… Алекс, спасибо.
– Не стоит. Скоро ты сможешь вернуться домой.
– А ты?
– А меня ты отпустишь, – усмехаюсь я. – Я тебе не нужен. Ты просила о тебе позаботиться – я так и сделал. Ты будешь свободна, богата, довольна жизнью – разве мало?
– Дурак.
Иннис гордо отворачивается.
– Демон, – напоминаю я.
Лгу, конечно. Но… что я еще могу для нее сделать?!
Только это.
Поворачиваюсь и иду наверх. Отдыхать.
Внизу шумят, возвращается тетушка Меди, приводит лекаря, тот пытается напоить Сидона успокоительным, потом по-простому вставляет ему в горло трубку и заливает успокаивающий отвар в желудок, но – зря. Я и так мог бы сказать, что ему это не
