– Ах, мало ли что она хорошо учится, надо же ещё и уметь подать себя в коллективе! Активнее участвовать в общественной жизни, понимаете ли, как-то пораскованней быть, не избегать общения с товарищами по классу. Знаете, что о ней говорят мальчики?

– Нет. Но я лучше запишу. Имена, адреса, особые приметы?

Эд запишет. Потом отпросится у меня в магазин за печеньем, а сам устроит засаду у подъезда соседнего дома. Если описавшийся мальчик после встречи с нашим психом ещё сможет говорить, то в лучшем случае его хватит на неуверенную дачу показаний, которую тот же дядя Эдик покроет сверху одной справкой…

– Ставр, давай вторую! – на мгновение высунулся наш кудрявый красавчик, и мне пришлось лезть в шкафчик на кухне.

Если я не пью, это не значит, что дома вообще нет алкоголя. Разные ситуации бывают, да и хоть коллекции ради. Эд в этом мире тоже не пьёт, мы ему не позволяем, а у своих он не ворует. Знает где, но без разрешения никогда не возьмёт. Перетерпит и напьётся в замке…

Я только успел сунуть ему в руки бутылку коньяка, как в дверь ещё раз позвонили.

– Мы из родительского комитета.

На миг мне показалось, что у меня двоится в глазах. На площадке перед моей дверью стояли те же самые люди, что сейчас, и, перебивая друг дружку, вслух читали стихи Маяковского о том, как он себя под Лениным чистит, с которым их в комнате двое.

– Заходите. – Я на автомате распахнул дверь.

– Мы пришли поговорить с вами о вашей дочери и убедиться, что девочке обеспечены все условия для нормальной жизни и учёбы, – уверенно начала женщина, как я понимаю, Глафира Петровна.

– А чем это у вас так приятственно ароматизирует? – хитро сощурившись, спросил Михаил Константинович. Его ноздри хищно затрепетали.

– Вам сюда. Эд, к тебе гости!

Парочка дубликатов исчезла в комнате дяди Эдика. Я прислушался в ожидании возгласов изумления или взаимных обвинений в мошенничестве, но ничего такого не произошло.

– Третью бутылку, Ставр! Срочно, если тебе дорога твоя жизнь и дальнейшее образование моей любимой племянницы!

В дверь снова позвонили. Да что ж за день-то сегодня такой?!

– Па, я открою!

Мне пришлось взять ещё одну бутылку не самого дешёвого молдавского коньяка, экспортный вариант то ли белого, то ли чёрного «Аиста», а мимо несколько изумлённой Хельги, принюхиваясь, проскользнула к пьяному богу уже третья пара «из родительского комитета». Да, да, те самые, близнецы в паре, как под копирку. Не дожидаясь четвёртой партии визитёров, я потянул Хельгу за рукав и быстро шепнул:

– Беги в замок. Мы с дядей Эдиком следом…

– Нет! Так не честно. Почему, как только происходит что-то интересное, я должна уходить?!

– Здесь не интересно, а опасно.

– Тем более! – Она даже топнула ножкой, но на меня это не действовало уже приблизительно лет десять.

– Лапка, надо – значит, надо. У тебя там, кстати, куча дел. Десигуаль должен встретиться с папой, а они, между прочим, совсем не по-дружески расстались. Потом у тебя уроки верховой езды с Центурионом и тренировки на мечах с Седриком.

– А я с тобой хочу! Седрик мне поддаётся…

– Но он обещал мне поставить тебе в пару Метью.

Хельга на мгновение закусила нижнюю губу. Хороший знак, подумает и пойдёт. Плохой знак – получается, мой паж всё-таки ей не безразличен. При первом же удобном случае отведу парня к ветеринару, пусть кастрируют на фиг, чтоб мне потом не дёргаться…

– А вы тут точно справитесь?

– С пьяными гостями? Да на раз-два!

Я соврал. Но не думаю, что и она так уж мне поверила. Хельга прошла в мою комнату, забралась на кровать и, коснувшись рукой гобелена, честно предупредила:

– Па, у тебя минут пять – десять. Потом я начну нервничать, вернусь и всех убью. В смысле весь родительский комитет, сколько их тут ни накопится. Так что… порешай тут всё мирным путём, договорились?

– Разумеется, лапка моя!

В дверь снова позвонили. Моя дочь сделала шаг и исчезла в гобелене.