Сам он к нам не вышел, не мог оторваться от телевизора, где мама дяди Фёдора с лыжами в руке поёт голосом Валентины Толкуновой. Я улыбнулся Хельге и сунул кружку с чаем в микроволновку на одну минуту. Делов-то, и я вновь хороший отец! Звонок в дверь раздался крайне не вовремя…
– Ты не обжёгся, па?
Ну-у… надо подумать. Нет, мог бы и пожаловаться, чтоб пожалели, но нет, не очень. Бывало хуже, и нередко.
– Кого к нам несёт?
Вопрос был риторическим, но тем не менее дядя Эдик решил его продублировать, бросившись в прихожую с воплем:
– Кого это там к нам несёт, а?!
– Простите, мы хотели… – неуверенно раздалось из-за двери.
– Только бы свидетели Иеговы, только бы свидетели Иеговы! – взмолился бывший бог, заранее закатывая рукава.
Хельга осторожно передвинула дядю и, посмотрев в глазок, тихо доложила:
– Похоже, эти… из попечительского совета. Может, притворимся, что нас нет дома?
Вновь раздалась трель дверного звонка. Что ж, всё это мы уже проходили. Не первый раз замужем, так сказать…
– Сполох! Действуем по плану «идеальная семья»!
Меньше чем через полминуты я торжественно распахнул дверь, пропуская в прихожую толстую женщину в строгом костюме и очках на носу, а за ней тощего мужчину в полуспортивном костюме, лысого, гладко выбритого, с оптимистичным взглядом детского тренера по баскетболу.
Не из попечительского совета, тут Хельга ошиблась, эти из родительского комитета. Виделись как-то на собрании, когда меня пытались припахать к покраске оконных рам в классе. Абсолютно не феодальное занятие, я нагло слинял в замок Кость, предпочитая отбивать внеочередной набег диких готов с севера. Помнится, потом Хельге долго пеняли за «несознательность отца»…
– Заходите, прошу вас!
– Ставр Годинович Белхорст, – по бумажке прочитала женщина. – И ваша девочка… э-э… Хельга Ставровна Белхорст, верно?
– Позвольте? – Я взял у неё листок, где наши данные были записаны печатными буквами. – Да, всё так, вы читаете как по книге!
– Просто у вас такие имена… – насупился мужчина. – Вы хоть русские вообще?
– Эдуард?
– Да, – показался из своей комнаты бывший бог, прилично одетый и причёсанный. – Допустим, я швед. Но могу быть норвежец, датчанин, ирландец или всего понемногу. Это имеет значение?
– Конечно! Вдруг вы какой-нибудь…
– Кто?
– Ну-у…
– Хотите выпить? – в качестве компромисса предложил дядя Эдик, и «физрук» радостно сглотнул.
– Михаил Константинович, мы не за этим пришли!
– Глафира Петровна-а, ну что вы прямо как эта…
– Шотландский виски, односолодовый, выдержанный, – словно бы сам себе под нос пробормотал я, и тётенька из родительского комитета нетерпеливо подёргала носом:
– Я слышала, что это ваше виски ужасная гадость!
– Самогон самогоном, – подтвердил дядя Эдик, широким жестом приглашая всех к себе. – Ставр, будь другом, проверь пока школьное задание своей дочери. Мы начнём без тебя…
– Так, собственно, мы и пришли из-за этой самой вашей девочки! – хлопнул себя по лбу Михаил Константинович. – Тут, короче, такое дело…
– Вот как раз и разберёмся!
Ну, дальше я мог уже и не контролировать ситуацию. Эд всё знает, всё умеет, и пить и спаивать ему не в первой, так что нам с Хельгой оставалось лишь спокойно отсиживаться на кухне с чаем и бутербродами, пока тихое «родительское собрание» в комнатке бывшего бога со справкой набирало обороты.
Поначалу мы даже не прислушивались, как там и что, гости вели себя вполне пристойно. Первые признаки того, что тема действительно серьёзная, появились минут через пятнадцать. Мы как раз засели за проверку счетов по нашим закупкам и уточнение гибкой системы скидок для моих постоянных покупателей, когда…