Ледяной ветер прочистил мне мозги. Первый порыв страха сменился яростью, а она не лучший советчик. Я подобрал валявшееся на стене копьё. Стражники действительно пытались защитить мою дочь, но от кого?

Драконы не появляются внезапно. Да, они способны пролетать большие расстояния, но невидимостью не обладают. Мог ли это быть фантом, мираж, колдовство? Получается, что это чёрное нечто напало на Хельгу, а та просто оступилась, упав со стены и чудом не разбившись о камни. Высота метров пятнадцать – двадцать, но в принципе…

– Муж мой, – прозвучал за моей спиной холодный женский голос.

Я обернулся. Время застыло. Стражники замерли, свинцовые облака прекратили свой бег, даже мелкие снежинки неподвижно повисли в воздухе.

– Здравствуй, Хель.

– Ты не уберёг нашу дочь. – Богиня смерти встала передо мной, гневная и прекрасная. – Я доверила тебе наше дитя, и вот как ты платишь за этот дар богов?!

– Выслушай меня.

– Даже не проси, смертный!

– Это не просьба, – упёрся я, потому что, если не остановить гнев моей бывшей супруги в зародыше, он достигнет высоты Эвереста, и тогда мир тряхнёт так, что мало не покажется никому. – Ты вправе делать со мной всё что угодно. Но клянусь единственным глазом О?дина и прахом всех девяти миров, ты выслушаешь то, что должна знать о нашей дочери!

– Молись, чтобы тебе хватило минуты.

Угу, конечно. Со всеми подробностями у меня ушло минут шесть. И ничего, Хель не прервала меня ни на мгновение. Она заговорила, лишь когда я окончательно выдохся.

– Моя дочь должна доказать свою силу? Что ж, это справедливо и честно. Ей придётся драться с неизвестной тварью из развалин Асгарда? Пусть, она победит любого. В её жилах течёт моя кровь, а кто способен победить Смерть?!

Я не стал отвечать на риторический вопрос. Хельга – богиня лишь наполовину, по материнской линии, и если простудой она действительно не болела никогда, то я прекрасно помню, как бедняжка мучилась с банальной ветрянкой.

– Отдай её мне.

– Попробуй отними, – вспыхнул я, сжимая кулаки.

Но Хель подняла на меня чёрные глаза без белков, и взгляд её был спокоен.

– Отдай мне мою дочь прямо сейчас, и до заката я выучу её биться. Не так, как учил ты. Девочка должна уметь защищать себя в любом мире. Только я способна дать ей нужные знания, и ты знаешь это.

Сначала я подумал, что ослышался. Моя бывшая жена не пыталась отнять или переманить Хельгу, она лишь просила отпустить её к ней на один день. И, судя по тому, что моя малышка может нарваться не на фантомного, а на настоящего боевого дракона, ей отнюдь не помешает дополнительное обучение. Но я-то знал, чему может научить Смерть…

– Поклянись, что не причинишь ей вреда.

– Что?! Ты смеешь требовать с меня клятв, зарвавшийся смертный?! Да не будь ты моим мужем, моей сиюминутной слабостью или капризом…

Её лицо мгновенно покраснело, вся фигура вспыхнула ярко-оранжевым пламенем, а над головой засверкали молнии.

– Критические дни? – уточнил я.

– Э-э? – не поняла она, но, по крайней мере, перестала полыхать и давить на психику спецэффектами.

– Ты поклянёшься мне, что, если Хельга сама захочет пойти к тебе на обучение, ты не станешь очаровывать и околдовывать её. Ты позволишь ей спокойно уйти, не ставя препятствий и условий. Ты никогда не упрекнёшь и не обидишь нашу дочь. Она будет в своём праве по крови и по рождению. Свой выбор она сделает сама, так, как решит её сердце!

– Ты смеешь…

– Не повторяйся, Хель. Клянись! Иначе я не отпущу её, а слово отца много значит в этом мире.

Её неслабо затрясло, но скандинавская богиня удержала себя в руках. Если кто и изобрёл само понятие «нордическое спокойствие», то это, наверное, она.

Даже когда Хель проходила с серпом между рядами ревущих войск, выкашивая жертвы направо-налево, с её губ не сходила хладнокровная полуулыбка, а горы трупов устилали её след.

Никто не видел её лица, но она целовала каждого, прежде чем вскрывала сталью человеческую плоть. Она не считала их, не запоминала имён, не отмечала лиц, жизнь любого смертного волновала её не больше, чем сухая трава под ногами.

Смерть, как правило, не может позволить себе быть доброй или злой, она не понимает, когда люди называют её естественной