показания, разместили Фана в лечебнице на денек, разъяснили басхам ситуацию с плохими двуногими. Уладив все формальности, мы продолжили путь. Снова вчетвером. До Мостфеля оставалось не больше полутора декады. Красная кварта разменяла половину, а значит, мы успеваем попасть на праздник междуквартья и Новый год. Во взглядах, бросаемых Лим на служителя, читалось неприкрытое превосходство. Нечто вроде «Я же тебе говорила». Фан как-то раз не выдержал и разразился:

– В этот раз ты оказалась права! Довольна? Но это не значит, что всех встречных надо рассматривать как врагов и кидаться огненными шарами!

– Есть такая вещь, как предосторожность и здравый смысл. Я не хотела вас обидеть, отец.

Фан быстро успокоился.

– Ничего, девочка. Сколько людей, столько и мнений. У каждого своя собственная вера. А веру, как известно, сменить очень трудно. Но не невозможно.

Ли хмыкнула, и на этот раз паломник не стал дальше убеждать девушку. Только горестно вздохнул и нахмурился.

– Селин, что же тебя ведет по пути? – переключился на меня служитель.

– Меня? Хочу дом родной навестить.

Фан снова открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом махнул рукой в мою сторону и отвернулся.

На до боли знакомой развилке мы распрощались с Фаном. Напоследок служитель осенил нас несколько раз «круглым» знамением и пробормотал короткую молитву. Стайка мальчишек возле дозорного дерева быстро окружила нас и засыпала вопросами. Лим с улыбкой рассказывала им о дальних землях.

– Пшли вон отсюда, поганцы мелкие! – послышался сзади раздраженный голос Самеки. Ребетня рванула во все стороны, крича вслед девочке обидные слова.

– Не слишком умно с твоей стороны, – пожурил я малолетнюю спутницу. – Если хочешь жить в Старобрадфеле, то сверстникам лучше не дерзить. По себе знаю. Это сейчас они убежали, поскольку мы с тобой. А так бы могли и накостылять.

Самека нахохлилась, не желая отвечать. Ладно, это не мои проблемы.

По всем сторонам слева и справа раскинулись знакомые поля, сады и дворы. Мне было приятно возвращаться в Старобрадфель. В свой дом.

– Ба-а, да никак лер Велиостро вернулся! – услышал я старческий голос из-за забора. Над плетенью показалась сморщенная голова в латаной соломенной шляпе.

– Дед Беструшний! Живы еще?

– Куда ж я денусь?

– Как дочка ваша?

– Свадьбу сыграли в позапрошлой декаде, – довольно осклабился старик. – Гермут без ноги жеж вернулся с фронта. Поганцы гномские. Мужик без ноги в хозяйстве и не мужик вовсе. Но моей приглянулся.

– Поздравляю.

– А вы, лер, значит, магией не подможете снова? За мной не заржавеет.

– Извини, дед. Вряд ли время найдется. Я ведь теперь не простой Удобряющий, а Колдующий второй ступени.

– Эх-х, ладно, будем по старинке, чего уж. Всего доброго, лер Велиостро.

– Доброго урожая. И остальным передайте, чтоб на мою магию не рассчитывали.

Я тронул Пылинку, и мы продолжили неспешно ехать через Старобрадфель. Краем глаза я заметил, что Лим нервничает. Она вертела головой, покусывала губу и крепко сжимала поводья. Слишком хорошо я научился определять ее настроение.

– Ты чего? – спросил я тихо, чтобы ехавшая позади Самека не услышала.

– Мне не по себе. Я… никогда не знакомилась с родителями…

– А, вот ты о чем. Не волнуйся, они… ну, они нормальные.

– Это меня и беспокоит. Я и этикет плохо знаю. Вдруг что-то не так сделаю?

– Не страшно.

– А если они про меня будут спрашивать? Или про нас с тобой? Ой, представляете, я вашего сына в плен взяла и чуть гноллам не скормила. Так мы и познакомились. Не правда ли, мило?…Забавно. Твоя мамаша явно оценит. Я думаю, мне стоит перекантоваться пока в деревне. Слишком мало данных о противнике.

– Это ты мою маму называешь противником?! – я повернулся к ведьме и боковым зрением заметил, что Самека подъехала совсем близко к нам.