Валентайн отвернулся к витражу:

– Хотя бы вас это радует.

– Конечно! – Я, опустив ладони на край стола, разглядывала невольного помощника, белый накрахмаленный воротник, тонкую тёмную ленту галстука вокруг шеи.

Он гуля чуть не одной левой уложил – ещё бы не радоваться! И отказ целоваться вроде принял… надеюсь, принял. Надеюсь, по представлениям дядюшки, лапать женщину без её согласия тоже не достойно аристократа, и племяннику это объяснено.

У торца стола резко, но бесшумно опустился стул. На нём вдруг оказался желтоволосый. Выражение его лица, блеклого из-за светлости коротких густых бровей и ресниц, было обезоруживающе наглым. Весёлый плотоядный взгляд серых больших глаз раздевал, в улыбке пухлых губ сквозила развращённая надменность. Я почувствовала себя голой, по спине поползли мурашки, будто меня коснулся холодный воздух.

– Надеюсь, он, – желтоволосый указал мощной рукой на скривившегося Валентайна, – не слишком вас утомил. Разрешите представиться: Ксавье де Эйлар. Рад увидеть вас вблизи, прекрасная Мияна.

Пока я открывала рот, он ухватил меня за руку, прижался губами к запястью и ласково-ласково, точно кот на сметану, посмотрел исподлобья. Сложив руки на груди, Валентайн хмуро отвернулся к стекляшкам витража.

– Отпустите, – глухо попросила я, дёрнула руку, и она неожиданно легко выскользнула из захвата. – Для вас – госпожа Тар.

Похоже, здесь надо остужать буквально всех.

Не сводя взгляда с окна, Валентайн хладнокровно поведал:

– А ещё она грозит проклятием мужского бессилия.

– Ты просто не умеешь обращаться с прекрасными женщинами, – облокотившись на стол, Ксавье… вроде просто смотрел с налётом насмешливого восхищения, улыбался, но от этого тянуло поёрзать, опустить взгляд, стыдливо покраснеть. – И я знаю контрзаклятие.

Брови Валентайна взлетели, блестящий взгляд метнулся на Ксавье, а тот улыбался мне – и, похоже, порой этого было достаточно, чтобы развратить и совратить. Ощущение наготы меня не оставляло, во рту пересохло. Треснуть бы этому Ксавье жезлом по голове. А ещё лучше – в пах. Мечты, мечты…

– Ну-ну, – лениво отозвался Валентайн. – Желаю удачи.

Нет, я понимаю, что ведьмам куда проще вести разгульный образ жизни, но… Я поднялась:

– Когда созреете просто поговорить, не напрашиваясь на проклятие, – вы знаете, где меня искать.

– Правильно. Нечего нам с ним делать, этот девственник ничего не умеет, – улыбнулся Ксавье (багровея, Валентайн округлил глаза, набрал в лёгкие воздуха, но лишь беззвучно шевелил губами) и накрыл мою ладонь: – Другое дело я.

Отдёрнув руку, я подхватила плащ и зашагала прочь, громко стуча набойками по полу, лестнице. Щёки горели, внутри кипело и клокотало: это несправедливо! Я веду себя пристойно! Ни разу не переступила границ дозволенного – с этими двумя точно не переступала. И со стражниками, и… Щёки зажгло сильнее: с де Гра я перегнула палку, если бы не Полина…

Я застыла внизу лестницы, покачивая занесённой в воздух ногой и мысленно повторяя: «Полина… Полина. Полина!»

Ночью – тайно! – Полина де Гра ехала в сторону выселка Жаме. Выселок защищали амулеты её отца – Мосса. Была тут связь? Или она, как и я, просто оказалась не в то время не в том месте?

Выдохнув – всё это время я не дышала, – я медленно, ни на кого не глядя, подошла к дверному проёму. Дождь то чуть стихал, то превращался в серую стену, и брызги почти долетали до порога, на котором застыла я, снова и снова вспоминая мелькнувшее во тьме лицо Полины де Гра. Испуганное, бледное лицо очень спешившей женщины.

Холодеющими пальцами я раскрыла сумку, вывернула карту. Свет из-за дождя был блеклым, дрожащим, я вглядывалась в названия выселков, домов, построек, солевых карьеров, холмов и… на одном из них, рядом с городом и выселком Жаме, значилось более корявым, чем остальные надписи, почерком: «п. де Гра». Туда вела дорога, почти перпендикулярно подходившая к той, по которой я вчера ехала.

Руки дрогнули, я поспешно сложила хрусткую карту, запихнула в сумку и прикрыла лицо руками: успокоиться. То, что Полина была ночью на дороге, не доказательство вины: поездка к любовнику, прогулка после ссоры с мужем. Хотя на прогулку обычно не ставят заглушающие цокот копыт заклятия. И амулеты Мосса…

Ну надо было так встрять на практике: куратора сожрали, инициировалась с гомункулом, меньше чем за неделю здесь покуролесили два гуля. Сюда армию пора вводить, лучших следователей высылать. Или бургомистр, покрывая тестя, отправляет лживые отчёты?

Даже сердце защемило: о семейной поруке я не подумала.