Конор вскочил – но поздно. Сок залил колени, стал течь по ногам вниз.

– О’Мэлли обмочился! – уже кричал Салли, а Энтон покатывался со смеху у него за спиной.

– Вот! – воскликнул Энтон, смахивая на Конора лужицу со стола. – Тут еще осталось!

Гарри стоял между Энтоном и Салли, как обычно, скрестив руки и пристально глядя на Конора.

В ответ Конор тоже неотрывно смотрел на него.

Они оба не двигались так долго, что Салли и Энтон попритихли. На этом соревновании по гляделкам им стало неуютно, и они гадали, что Гарри будет делать дальше.

Гадал и Конор.

– Думаю, я тебя раскрыл, О’Мэлли, – наконец сказал Гарри. – Думаю, я понял, чего ты хочешь.

– И сейчас твое желание сбудется, – сказал Салли. Они с Энтоном захихикали и хлопнули друг друга по рукам.

Боковым зрением Конор не видел ни одного учителя – выходит, Гарри улучил момент, когда можно подойти к Конору незаметно.

Конор был совсем один.

Гарри сделал шаг вперед, он по-прежнему сохранял спокойствие.

– Вот самый сильный удар на свете, О’Мэлли, – сказал Гарри. – Вот самое худшее, что я могу с тобой сделать.

И он протянул руку – будто бы приглашая пожать ее.

Он действительно приглашал пожать ее.

Конор среагировал почти на автомате: тоже вытянул свою руку и пожал ладонь Гарри раньше, чем успел осознать, что делает. Они пожимали друг другу руки, как два бизнесмена после деловой встречи.

– Прощай, О’Мэлли, – сказал Гарри, глядя Конору в глаза. – Больше я тебя не вижу.

Затем он отпустил руку Конора, отвернулся и ушел. Энтон и Салли, судя по их виду, смутились еще больше, но через мгновение отправились за ним.

Никто из них не оглянулся на Конора.

На стене столовой висели большие электронные часы, купленные примерно в семидесятых, – тогда они считались последним технологическим достижением, и их до сих пор не заменили на новые, хотя они были старше мамы Конора. Конор смотрел, как Гарри уходит, уходит и не оглядывается, уходит – и все, проходит мимо электронных часов.

Обед начался в 11:55 и должен был кончиться в 12:25.

На часах 12:06.

Слова Гарри эхом отдавались в голове Конора.

«Больше я тебя не вижу».

Гарри все уходил, не нарушая своего обещания.

«Больше я тебя не вижу».

Теперь часы показывали 12:07.