внимание, но она не смотрела в его сторону.

Словно потеряла способность его видеть.

И вот он стоял и ждал один в глубине школьного двора, прислонившись к каменному ограждению, в стороне от остальных детей, которые шумели, смеялись и смотрели в свои телефоны так, словно все в этом мире было безупречно, так, будто ничего во Вселенной им не грозит.

А потом он заметил Гарри, Салли и Энтона. Они шли к нему, пересекая двор наискосок, чтобы срезать путь; Гарри не сводил с него глаз, смотрел не насмешливо, но внимательно, а лица его дружков сияли от радостного предвкушения.

И вот они приблизились.

Конор с облегчением вспомнил о собственной слабости.

…

Тем утром он спал ровно столько, сколько нужно, чтобы увидеть кошмар, словно у него и без того было мало бед. Это был все тот же пугающий сон про падение с той же жуткой, невыносимо жуткой концовкой. Конор проснулся с криком. Впереди его ждал день, в котором явь, как казалось, была едва ли лучше ночного кошмара.

Когда он наконец набрался храбрости, чтобы спуститься вниз, он увидел, что на бабушкиной кухне хозяйничает отец – готовит завтрак.

Бабушки нигде не было видно.

– Яичницу будешь? – спросил отец, держа в руке сковородку, в которой поджаривались яйца.

Конор кивнул, хотя есть ему совсем не хотелось, и сел за стол на один из стульев. Отец закончил готовить и выложил яичницу на намазанные маслом тосты, которые сделал до этого, и поставил на стол две тарелки – одну для Конора, вторую – для себя. Они ели молча.

Тишина давила так сильно, что Конору вновь стало трудно дышать.

– Ну и бардак же ты тут устроил, – наконец произнес отец.

Конор продолжил есть, изо всех сил стараясь откусывать кусочки поменьше.

– Она позвонила мне утром. Очень, очень рано.

Конор откусил еще один микроскопический кусочек.

– Состояние твоей мамы изменилось, Кон, – сказал отец. Конор вскинул на него взгляд. – Бабушка поехала в больницу, чтобы пообщаться с врачами, – продолжил отец. – А я отвезу тебя в школу.

– В школу? – непонимающе переспросил Конор. – Я хочу поехать к маме!

Но отец уже отрицательно качал головой.

– Сейчас ребенку там не место. Я подброшу тебя до школы и поеду в больницу сам, но сразу после занятий заберу тебя и отвезу к маме. – Отец посмотрел в тарелку. – Или раньше, если… понадобится.

Конор положил нож и вилку. Есть ему расхотелось. Возможно даже навсегда.

– Ну же! – воскликнул отец. – Помнишь, я говорил, что от тебя потребуется мужество? Что ж, сынок, пришло время, когда придется его проявить. – Он кивнул в сторону гостиной. – Я вижу, что происходящее тебя расстраивает. – Он грустно улыбнулся, но улыбка быстро исчезла. – И бабушка твоя видит.

– Я не хотел, – сказал Конор, его сердце тяжело застучало. – Я не знаю, что произошло.

– Ничего страшного, – отозвался отец.

– Ничего страшного? – скривился Конор.

– Не переживай, – сказал отец, возвращаясь к завтраку. – И не такие беды случаются в житейском море.

– Что это значит?

– Это значит, что мы все будем делать вид, что никакого погрома не было, – твердо сказал отец. – Потому что сейчас происходят куда более важные события.

– Это ты о маме?

– Доедай завтрак, – со вздохом велел отец.

– И вы даже не накажете меня?

– А какой смысл, Кон? – спросил отец, отрицательно качая головой. – Какой в этом смысл?

…

На уроках Конор не слышал ни слова, но учителя не ругали его за невнимательность и не задавали ему никаких вопросов, когда опрашивали класс. Миссис Марл даже не поинтересовалась, где его автобиография, которую нужно было сдать к сегодняшнему дню.