Конору стало еще труднее дышать, словно он рушил дом своими руками.

– Выбрось постели! – велел он.

Монстр взял из двух уже лишенных крыш спален две кровати и швырнул их с такой силой, что они, казалось, долетели почти до самой линии горизонта, прежде чем рухнуть наземь.

– Круши мебель! – закричал Конор. – Круши все!

Монстр прошелся по дому тяжелыми, громкими шагами, ломая с треском и хрустом каждый предмет мебели, что попадался ему на пути.

– РАЗНЕСИВСЕЧТОВИДИШЬ! – проревел Конор, монстр ответил ему таким же ревом и ударил по оставшимся стенам – и они тут же обрушились. Конор ринулся ему на помощь: он поднял с земли палку и, просунувшись в окно, принялся крушить все, что монстр еще не успел уничтожить.

Он все продолжал реветь, да так громко, что и собственных мыслей не слышал; неистовство разрушения поглотило его, и он просто крушил, крушил и крушил, ни о чем не думая.

Монстр не солгал: это и в самом деле приносит удовольствие.

Конор кричал до хрипоты, ломал все вокруг до боли в руках, ревел до тех пор, пока чуть ли с ног не валился от усталости. Когда он наконец остановился, то обнаружил, что монстр тихо наблюдает за ним, стоя чуть поодаль от разрушенного дома. Тяжело дыша, Конор оперся на палку, чтобы не упасть.

– Вот это настоящее разрушение, – сказал монстр.

И вдруг они вновь оказались в бабушкиной гостиной. Конор увидел, что разгромил ее целиком и полностью.

Диванчик превратился в гору из бесчисленного множества маленьких кусков. Ножки были отломаны, обивка – изорвана в клочья, на полу под ногами валялись куски наполнителя и остатки настенных часов, которые упали и разлетелись на почти неузнаваемые фрагменты. Та же участь постигла лампу и два столика, стоявших по обеим сторонам от диванчика, а также книжную полку, расположенную у выходящего на улицу окна; все книги из нее были изорваны с первой до последней страницы. Не уцелели даже обои – их содрали, оставив на стене грязные, неровные полосы. Стоять остался лишь шкафчик, хотя его стеклянные дверцы тоже были разбиты, а все содержимое рассыпано по полу.

Конор пораженно смотрел на все это. Он взглянул на свои руки: исцарапанные, кровоточащие, с поломанными и неровными ногтями, они болели после учиненного погрома.

– О Господи… – прошептал он.

И обернулся к монстру.

Которого уже не было позади.

– Что ты наделал? – прокричал Конор в пустоту, неожиданно слишком уж тихую. После погрома на полу было так много мусора, что он едва мог ногой пошевелить.

Он просто ну никак не мог навести такой беспорядок в одиночку.

Никак.

(…в самом деле?)

– Господи… – повторил он. – Господи!

– Погромы доставляют удовольствие, – услышал он, но слова эти звучали откуда-то издалека, их словно приносил ветер, будто самого говорящего здесь не было.

А потом он услышал, как у дома притормозила бабушкина машина.