землей, чем от нее.

Но не вся зелень исчезла – надо было только знать, где искать.

Монстр вновь раскрыл ладони – и по бабушкиной гостиной пронеслась волна тумана. Когда туман рассеялся, оказалось, что Конор и монстр стоят под ярко-голубым небом в изумрудно-зеленом поле, вокруг которого раскинулась долина металла и кирпича.

– Так, значит, я и впрямь сплю, – проговорил мальчик.

– Тише, – сказал монстр. – Вон он идет.

И Конор увидел угрюмого, хмурого, как туча, мужчину в тяжелых черных одеждах, он поднимался в гору по направлению к ним.

– На окраине этих зеленых просторов жил один человек. Имя его не важно – им все равно никто никогда не пользовался. Жители деревни звали его просто Знахарем.

– Кем-кем? – спросил Конор.

– Знахарем, – повторил монстр.

– Кем-кем?

– Знахарь – слово устаревшее, даже для тех времен; так раньше называли тех, кто лечил людей.

– А, понятно, – отозвался Конор. – Так бы сразу и сказал!

– Но он носил это имя по праву, потому что знахари существуют издревле и знают толк в старинных способах лечения. В травах, кореньях, в отварах из листьев и ягод.

– Совсем как папина новая жена, – произнес Конор, пока они с монстром наблюдали за тем, как мужчина выкапывает из земли какой-то корешок. – Она владеет магазином, который торгует лечебными минералами.

Монстр нахмурился.

– Тут нет почти ничего общего.

Изо дня в день бродил Знахарь по окрестностям и собирал травы и листья. Но с годами его вылазки становились все длиннее и длиннее – ведь заводы и дороги стали активно появляться и за пределами города – как сыпь, которую он так хорошо умел лечить. Если раньше он еще до утреннего чая успевал пополнить свои запасы миролиста и розоцвета, то теперь на это уходил целый день.

Мир менялся, и Знахарь озлобился. Вернее сказать, озлобился еще сильнее, потому что и раньше не отличался особой доброжелательностью. Он всегда был жадным и слишком много просил за лечение, порой даже больше, чем больной мог заплатить. Тем не менее он удивлялся, что жители деревни так его не любят, и считал, что заслуживает куда большего уважения. А поскольку его отношение к людям было скверным, они отвечали ему тем же, и со временем дошло до того, что его пациенты стали лечиться другими – современными – лекарствами у других – современных – врачей. Из-за чего Знахарь конечно же озлобился еще больше.

Их вновь объял туман, и картинка изменилась. Теперь они оказались на вершине небольшого холмика, покрытого зеленью. Чуть поодаль стоял дом приходского священника, а в окружении нескольких могильных плит росло высокое тисовое дерево.

– В той же деревне жил один священник…

– Это же тот холм, что находится позади моего дома! – перебил его Конор. Он огляделся, но увидел лишь несколько тропок и русло грязной речки – железную дорогу здесь еще не проложили, не было еще и улиц, застроенных рядами домов.

– У священника росли две дочки, – продолжил монстр, – и они были смыслом всей его жизни.

Из дома священника с громкими возгласами выбежали две девочки, они хихикали, смеялись и лупили друг дружку пучками вырванной с корнем травы. Они бегали вокруг тисового ствола и прятались друг от друга.

– Это же ты! – воскликнул Конор, указывая пальцем на дерево, которое в тот момент выглядело самым что ни на есть обычным образом.

– Да, верно, на землях священника, помимо прочего, росло тисовое дерево. И очень симпатичное, – добавил монстр.

– Тебе виднее, – сказал Конор.

– И вот, Знахарю срочно понадобилось это дерево.

– Да? А зачем? – спросил Конор.

Монстра его вопрос удивил.