Лист лежал.

Способ и вправду… грязный… на крови.

Нет, хватит с Арея крови, и без того пролилось немало.

– Так негоже бывшему рабу боярских детей учить. – Человек развел руками. – Как прознают, кого поставили, мигом крик поднимут. А у Михайло Егоровича ныне не то положение, чтобы перечить. И потому отыщет он тебе альтернативную, так сказать, службу… спровадит куда-нибудь на границу, там сильные магики всегда нужны. И будешь ты на границе этой сидеть до скончания века… если не помогут добрые люди.

Уж не те ли, которые с древнею волшбой игры играют?

Да не просто…

…лист лежал.

…простенькое заклятье… любой, в ком хоть крупица силы имеется, сдюжит… да и цена малая… кажется малой. Жизнь петушиная? Петухи небось каждый день на плахи ложатся за-ради бульонов куриных да дамских шляп.

Медяшка – вот цена птичьей жизни.

…а прочее… Божиня добрая, простит, коль покаяться… за покаяния ради в храм и полог шитой подарить можно, иль свечей восковых, иль просто денег кинуть нищим, пусть отмаливают чужие грехи.

…сколько в книге, из которой лист вышел, этаких заклятий?

…надобно думать, не одно и не два. Легка дорожка желаний человеческих… сначала петух, там и собака… кошка… человек… средь людей тоже хватает таких, чья жизнь не больше медяшки потянет. А если и дороже, мыслится, найдется, кому заплатить.

Огонь, отступивши, тронул лист.

– Тебе самому и делать-то ничего не надо будет, – сказал гость, спокойно глядя, как расползаются по листу черные пятна. – Просто согласие дай… и каплю крови.

– Нет.

Крови у Арея не так много осталось, чтоб раздавать.

– Что ж, воля твоя… – Человек поднялся. Почему-то думалось, что станет уговаривать, но он просто направился к двери. И шел медленно.

Ждал, что Арей окликнет?

Нет.

Он не станет… он справится… хотя бы для того, чтобы найти проклятую книгу… ту, в которую ему уже случилось однажды заглянуть.

На сей раз в гости меня не звали, но я подумала, что нынешним случаем и незваною явиться не грех. Скоренько ополоснулася, одежу сменила на чистую и косу переплела.

Где царевичи обретаются, я ведала.

Стала перед дверью… стучать? Аль без стука войти? И чего делать, коль погонят? Но додумать не успела, как дверь распахнулася, едва меня по носу не ляснув.

– Я ж говорил, что явится. – Лойко ухватил меня за руку и внутрь втянул. – Давай… не маячь. Другим разом будь добра, поторопись. А то уж заждались.

И дверь на засов запер.

Я огляделася.

Все по-прежнему. Раки. Рыбы. Разве что под самым потолком птица появилася синекрылая и черноокая, с хвостом длинным, завитым… хвост недомалеван, но сама птица красивая – страсть.

Царевичи сели кружком.

Лойко устроился по одну сторону двери. Ильюшка – по другую. Ни дать ни взять – истуканы каменные, каковых у лестниц всяких ставят красоты ради. Хотя в истуканах, конечно, красоты поболе будет. У Ильюшки на физии тоска с обидою. А у Лойко глаз заплыл…