Старшина посмотрел на крепостную стену, тянувшуюся вдоль плаца, но почти ничего не разглядел. В глазах все как-то странно расплывалось и расслаивалось, словно лил сильный, обложной дождь. Тогда он провел по лицу ладонью и вытер с глаз слезы. Надо же, он, получается, плакал…

Полчаса назад ему сообщили о смерти дочери. О том, что девочка тяжело заболела, старшина узнал вчера вечером. Доложив Якубу об итогах разведывательного рейда, он сразу отправился в круглосуточные ясли. Маришке еще не исполнилось двух лет, и Латыпов отдал дочь туда после смерти своей матери. Не мог он со своей службой нормально воспитывать ребенка, лишь навещал.

По дороге завернул в лавку, купил леденцов. Брал и для дочки, и для других ребятишек – ведь в яслях, в основном, воспитывались сироты. Но Маришку так и не увидел. Заведующий сказал, что дочь вместе с еще несколькими ребятишками еще накануне положили в карантинный блок. Мол, дифтерия. И заболевших детей изолировали, чтобы не возникло эпидемии.

Уже тогда у Сергея возникло дурное предчувствие. Дифтерия считалась среди капитолийцев едва ли не самым опасным заболеванием для детей, особенно маленьких. Он тут же пошел в лазарет. К дочери его не пустили, но лекарь, кося в сторону, сказал, что состояние тяжелое. Теперь все в руках Юпитера, надо ждать и надеяться на лучшее.

Чтобы отвлечь себя от тяжелых мыслей, Сергей направился в оружейную мастерскую. Там и просидел почти до утра, вытачивая детали для ручного пулемета – он возился с ним больше месяца и, вроде бы, почти довел до ума. Там и уснул прямо на топчане.

Разбудил его один из мастеров-оружейников, пришедший после завтрака на работу. Латыпов, ополоснув лицо под умывальником, сразу же поспешил в лазарет. Но чем ближе он подходил к карантинному блоку, тем тяжелее становилось на сердце. И предчувствия не обманули…

В лазарете узнал, что Маришка скончалась под утро. Попрощаться с телом ему не разрешили – мол, категорически запрещено. Да и поздно уже. Согласно действующему в Капитолии специальному закону, тела всех умерших от инфекционного заболевания сразу сжигались в кремационной печи – чтобы избежать дальнейшего распространения инфекции.

Так что, Серега, сказал дежурный лекарь, твоя дочь уже там – в Долине Предков. Может, и с матерью своей уже встретилась. А ты сходи в Храм Юпитера, поставь свечу, пожертвуй «золотой». Ну и напейся, что ли…

Латыпов выбрался из бункера, где располагался лазарет, во двор. Но посещение храма решил отложить – душили слезы. Спрятался за угол главного корпуса на задворках около конюшни и смолил одну за другой цигарки, пока не закончился табак.

И не сказать даже, что много думал. В голову почти и не лезло ничего – так, обрывки мыслей. И среди них самая главная, повторяющаяся, словно кто-то ее вращает в мозгу по кругу, мысль – на этом свете у него теперь не осталось ни одного родного человека. За что же он так прогневил Юпитера?..

– Ты чего тут, Серега, притулился? – От конюшни шагал знакомый боец караульной роты. – Ждешь, что ли, кого?

– Жду, – глухо отозвался Латыпов.

– А-а-а… А я в караулку топаю, на смену заступаю. – Боец остановился рядом и, ухмыльнувшись, спросил: – Я слышал, вы вчера в рейде лесовичку поймали?

– Поймали, – сказал Латыпов.

– Молодая?

– Молодая.

– Это хорошо. Как думаешь, когда ее в лупанар переведут?

– Что?

Старшина, продолжавший плутать среди своих мрачных мыслей, не сразу уловил смысл вопроса. Но через мгновение понял, чем интересуется молодой боец. Лупанаром в Капитолии называли публичный дом, предоставлявший соответственные услуги мужчинам из военного и трудового сословия. Выполняли обязанности «жриц любви» рабыни. Некоторые – круглосуточно, некоторые – из числа тех, кто днем нес трудовую повинность – в ночную смену.

– Да в бордель, спрашиваю, когда ее отправят? – пояснил боец. – Ты чего, не выспался?

– Вроде того, – сказал Латыпов. – Насчет лупанара не знаю. Ею пока в особом отделе занимаются.

– Понятно. Ладно, мне на смену пора. Бывай.

– И тебе удачи, – сказал старшина, медленно направляясь вслед за бойцом.

Очутившись на плацу, он несколько секунд стоял на месте, о чем-то раздумывая. Потом все так же неторопливо двинулся вдоль главного корпуса, под которым, собственно, и размещались подземные этажи бункера. Латыпов решил зайти в храм Юпитера, недавно выстроенный в углу детинца. Но не добрался до цели, потому что из дверей центрального входа появился Якуб. Старшина