Чур и Михась быстро переглянулись. Затем Чур опустился на корточки и заговорил:

– Мы – водяные люди, так нас в народе кличут. Община у нас на берегу Водохранилища. Рыбу и раков ловим, на осьминогов охотимся. Да ничем не брезгуем, чё под руки подвернется. Лишь бы съедобное было.

– А как вас на Стадион занесло?

– Обычно как, бляха-муха. Здесь же единственный рынок в округе. Муки можно раздобыть, снадобий, пороху… Да мало ли чё? Вот мы товар и привезли сюда, чтобы продать и самим затариться. Затарились, бляха-муха…

Он тяжело и выразительно вздохнул.

– Вас, наверное, ограбили? – предположил Тим.

– Хуже, бляха-муха. – Чур махнул рукой. – А-а, да чё там бакланить – влипли по самые уши. Эти маркитанты, как пауки- мясоеды. Попадешь в их паутину – все, крендец, не выпутаться.

– А вы расскажите, – попросил Тим. Он подумал, что в истории водяных людей может быть нечто общее с его историей. Глядишь, и услышит от них что-нибудь полезное. Ему ведь с Аленой тоже предстоит вскоре выбираться из логова маркитантов. – Мне очень интересно. Да и ночь все равно длинная.

Чур уныло покачал головой и ничего не сказал. Вместо него заговорил Михась:

– Ночь и вправду длинная. Да только рассказывать почти и неча, Тим. В первый день мы распродали товар, ну и это – заглянули в трактир. Ну, чтобы по-человечески отдохнуть. У нас-то в деревне скукота. А тут, говорят, даже эти есть, как их…

– Шалавы, – подсказал Чур.

– Во, эти самые. Сцывилизацыя, здесь, короче. Мы так думали. А оказалось… В общем, выпили мы самогону, закусили… Потом еще поддали малехо. И заказали тушенку. А нам принесли такую тухлятину! Мы говорим – чё за дрянь? Не будем мы такое жрать – воняет хуже дерьма котяха. А он, этот халдей, говорит, вы, мол, уже половину блюда сожрали. Поэтому платите, говорит, полностью – аж два «червонца»! Ну и, слово за слово… А в результате – экцесс.

– Экцесс, – уныло подтвердил Чур.

– А что это такое? – Тимур по заведенной привычке среагировал на незнакомое слово.

– Экцесс, Тим, это экцесс, – сказал Михась. – Разборка такая. Сначала, вроде, все мирно, а потом слово за слово… Хамить тебе начинают, кричать…

– Понятно, – сказал Тим. Он почему-то вспомнил недавний разговор с поварихой. Тоже ведь сперва мирно разговаривали. А потом пошло ёпрст, и все такое. Хорошо, что он сдержался. – Экцесс, это когда спокойно разговариваешь, а потом ругань начинается.

– Ну да, ругань. Типа мордобоя. И все из-за какого-то халдея.

– А кто такой халдей?

– Халдей? Да маркитант, который в трактире прислуживает, подносы разносит. А, мож, и не маркитант… В общем, Чур этому халдею врезал, как следует, чтобы не хамил. А охранники сразу подбежали и начали нас дубинками лупцевать. Мы, естественно, ответили. Нас повязали. А наутро, когда оклемались, привели нас на заседание особой тройки. Ну и впаяли штраф – аж двадцать червонцев. По десять на брата. А денег-то у нас и нет. Такая, значит, ерундень с экцессом.

– Как нет денег? – удивился Тим. – Вы же товар продали.

– Продали. А когда в кутузке очухались – рядом тут, в такой же клетке – смотрим, а монет нет. Ни одной. И кошелей нет.

– Потеряли, наверное, – предположил Тим.

– Ага, потеряли. А барыги подобрали, – съехидничал Михась.

– Какие барыги?

– Ты чё, Тим, дурак? Не знаешь, кто такие барыги? Да маркитанты же, их так в народе кличут.

– А почему маркитанты барыги?

– Да потому что с барышей живут. Понял?

– Теперь понял, – сказал Тим. – А дальше-то чего?

– Да ничево хорошего. Приговорила нас «тройка» к неделе исправработ. Ну мы и пахали, как бобики, на торгашей, тянули срок. Даже нужники им чистили. Один день оставался, всего один… И вот теперь из-за этой вонючей лапы… Говорил я тебе, Чур, не надо ее брать. А ты – да кому она нужна, отходы же. Вот и вляпались. Разве не ерундень?

– Вляпались, бляха-муха, – уныло согласился Чур.

– И чего теперь-то? – спросил Тим. – Может, пронесет?

– Ага, пронесет, – с желчью произнес Михась. – Несет дерьмом по ветру. Мы и так уже по полной облажались – пронесло до