ее на руки и вернул на топчан. Неудобно получилось, что ни говори. Зато буду теперь знать, как реагируют молодые дамы на мою неотразимость.

– О! Наша принцесса очнулась? – раздался из-за спины веселый голос Вереска.

– Ага. – Не оборачиваясь, кивнул я. – Только вот ведь незадача, потом встретилась со мной лицом к лицу и снова уснула.

– Эге, – понимающим тоном прокомментировал учитель. – Ну, тогда я немножко опоздал.

– С чем? – Я обернулся. – И где ты был всю ночь?

– Устраивал некоторые дела, обрубал хвосты, плел интриги и вот… – Он протянул мне мою старую котомку с примотанными сбоку старыми сапогами и торчащими наружу незнакомыми рукоятками мечей. – А еще вот! – В другой его руке было зажато черное кожаное нечто.

Я забрал котомку и заглянул внутрь. Моя старая одежда, походная ложка, худой кошель, перевязанные бечевой документы, вероятно, заранее справленные для меня Вэйсом и… все. Метательных ножей и моего дневника не было.

– Это не мое! – продемонстрировал я извлеченные клинки.

– Это подарок. Держи!

Мне в руки упал выуженный из-за пазухи смятый свиток.

– У этого кота просто феноменальный слух! Правда, маг из него так себе.

– Надеюсь, ты ему не навредил? – разворачивая свернутое в трубочку письмо, спросил я. Хоть Вереск и щепетилен в плане непричинения вреда, но, зная взрывной характер кошака, да еще и представив себе, как тот «поймал» неизвестного мальчишку, шарящегося по комнатам магистра Вэйса, можно было предположить многое.

– Нет, конечно, – отмахнулся Вэйс. – Пообщались немножко. Правда, большую часть беседы он не запомнит. А это тебе от него подарок, на память.

То, что это действительно подарок, подтверждало и письмо, которым оказался отданный мне дешевый пергамент. Это действительно был почерк махрала. Его трудно спутать с чьим-либо другим. Наверное, он единственный кошак в этом мире, который пишет как курица лапой. В послании он желал мне удачи и просил заботиться о подаренных каэрэ. Это была вторая пара клинков, созданная им, и он писал, что очень старался сделать их так, чтобы ими можно было гордиться. Также он выражал надежду, что в будущем мы снова встретимся, в чем я был не очень уверен, так как слабо представлял, что меня вообще ожидает. А вот подпись «ка’Эавир» меня зацепила. «Друг Эавир», именно так она переводилась с его языка, на котором он разговаривал редко, и в основном ругаясь. Но моему «внутреннему лингвисту» со временем хватило и этой малости.

Выходит, махрал записал меня в свои друзья. А зная его характер, это многого стоит. Он явно придерживался каких-то правил и табу, о которых никогда не распространялся. Может, какой-то мой поступок, например на королевском балу, заставил его считать меня своим другом. А может, какое-то событие, произошедшее раньше. И хотя я видел в нем только хорошего товарища, понимание того, что Эавир просто так своей дружбой разбрасываться не будет, заставило меня задуматься о моем к нему отношении. Друг? Почему бы и нет! Осознание этого было мне приятно.

– Он сказал, что создал клинки специально для тебя. Они не зачарованные. Пустые, – прокомментировал подарок Вереск, терпеливо держа в вытянутой руке свернутую в трубочку толстую кожу.

– А это…

– Полумаска. Сам сделал!

День подарков, честное слово! Я развернул маску и расправил приклепанные к ней ленты-завязки. Приложив к лицу, я выяснил, что кожа плотно прилегает к лицу, полностью закрывая всю правую сторону, от линии волос и почти до подбородка, не прикрывая рот, так что есть в ней будет удобно. От предложения помочь с завязками я отказался. Потом рядом может никого не быть, так что надо приспособиться делать это самостоятельно.

– Отлично! – Довольно кивнул мне бывший учитель.

– А ты не находил в комнате, в доме Вэйса, мою книгу и метательные ножи? – спросил я, привыкая к новым ощущениям и выкручивая шею, пытаясь при этом понять, как поудобнее смотреть одним глазом.

– Ножи?! Те самые, с которыми ты все время таскался? Нет. Не было. И книг никаких не видел. Вернее видел, но это были какие-то учебники.

Ну, конечно же! Я подавил желание хлопнуть себя по лбу. Я же прятал дневник за панель кровати. Вереск вряд ли додумался бы простукивать пустоты. Взял, что нашел. Ну и ладно. Содержимое я и так помню, а прочитать вряд ли у кого-то выйдет. А вот метательные ножи жаль. Последняя память об Анхоре, пусть сам он меня и не вспомнит, даже если увидит перед собой. Впрочем, с этими потерями надо смириться, так что, все к лучшему, наверное.