Лурин перечитал письмо несколько раз, подмечая туманные оговорки, и вновь обследовал весь кабинет. Те немногие сомнения в личности вторженца, что у ректора еще оставались, таяли с каждым мгновением. Пару раз мелькнула мысль, что кто-то из своих окончательно повредился рассудком, чтобы отколоть такой номер. Но факты говорили строго обратное.

По-хорошему, надо бы было сразу вызвать охрану, но поначалу маг побоялся, что ее присутствие разрушит пропитавший эфир «запах». Теперь же стало ясно, что смысла в присутствии охраны нет. Это был Кельм. И он ушел. Оставив лишь письмо, вернувшиеся болезненные воспоминания и смятение.

Было ли это похоже на попытку избавить своего родственника от внимания Ашем-Ран-Илл? Возможно. Да и как-то уж излишне невероятно звучит все написанное. Впрочем, все, что говорил Кельм Ранхар в прошлом, ни разу не заставляло усомниться в правдивости его слов. Его честность была столь же велика, как знания и Сила. Можно было бы сказать, что он безгрешен. И даже та самая, единственная допущенная учителем ошибка в расчетах, приведшая к катастрофе в Чатране, если верить ему, оказалась чьим-то вмешательством. Злым умыслом неизвестного и невероятно могущественного противника, преследующего свои неведомые цели.

Новая информация, в которую, к слову, несмотря ни на что, трудно было поверить безоговорочно, ломала все планы. Отозвать Бесцветных с задания? Нет. Пожалуй, спешить с этим не стоит. Но вот немного изменить задачу придется. По крайней мере, до тех пор, пока не будет принято окончательное решение.

Лурин закрыл створки окна, прошагал к столу и хлопнул ладонью по хрустальной сфере связи, покоящейся на трехногой подставке из бронзы, покрытой синей патиной. В ожидании помощника он неторопливо вложил лист с посланием в толстый конверт и, достав из ящика стола палочку сургуча, опечатал письмо своим личным перстнем. Подумав немного, ректор решил, что лишними предосторожности не будут, и оплел конверт укрепляющим и охранным плетениями, настроенными на конкретного получателя. Законченным параноиком Лурин не был, но в сложившихся обстоятельствах предосторожности излишними быть не могли.

В полученном от Кельма тексте было много неясностей. Пока что, с полной уверенностью, Лурин мог говорить только о том, что письмо действительно было от учителя. Но его содержание порождало слишком много вопросов.

Дверь осторожно приоткрылась, и в помещение протиснулся Сандр.

– Возьми! – протянул ему ректор конверт. – Отнеси Серому. Скажи, что это срочно и я жду от него результатов как можно скорее.

Сандр подошел к столу, принял белоснежный конверт, поклонился и все так же молча покинул комнату. В его глазах плескалось любопытство. Не часто Лурин н’Кор с такой срочностью лично направляет на анализ какие-то бумаги. Будь такая возможность, полуэльф с радостью заглянул бы в содержимое, но в том, что ректор не защитил его магией, уверен не был. Проверить, конечно, легко, но мастером затирать следы магического воздействия Сандр никогда не был, а рисковать не хотелось. С сожалением окинув письмо взглядом, он засеменил по коридору. Если ректор торопится, значит, лучше не испытывать его терпение. Так будет безопасней…

На улице окончательно стемнело. Шум бурлящей вокруг жизни хотя и не исчез полностью, но утих до того уровня, когда на него можно совсем не обращать внимание. Эйра ушла спать в другой конец домика, за натянутую поперек помещения занавеску. Общаться стало не с кем, и делать до возвращения Вереска было нечего. Я еще недолго поразмышлял о превратностях судьбы и, устроившись на боку, тоже задремал.

Когда я разлепил глаза, за мутным окошком уже начало светать. Пошевелившись, я не сдержал тихий стон. Лицо болело. Не