– Дария, – Филипп вновь обратился ко мне, – дайте, пожалуйста, прядь волос.

Зачем? Оказалось, в качестве доказательства помолвки. Брюнет вплел волосы в цепочку на шее и напомнил:

– Три года, Дария, три года полной вашей власти взамен на жизнь.

Я заметила, как Геральт нахмурился, но ничего не сказал. Навсеи возились с порталом битых полчаса: что-то меняли, ругаясь, стирали и добавляли фигуры. Затем позвали меня.

– Геральт, – я оглянулась на арку, скрывавшую дверь, – можно запомнить координаты замка?

– Зачем? – удивился навсей.

Замялась, не зная, стоит ли говорить.

– Она слышала голос матери, – вместо меня ответил брюнет. – Там, в зале с источником, где я убил Шепчущего. А еще чувствовала души. У девочки дар.

Геральт нахмурился и требовательно взглянул на меня:

– Это правда?

Я кивнула. Отчего-то вспомнился лорд Марон. Он обещал подарить мне магию, и именно после этого начались странности. Сначала Соланж сказал, будто у меня дар, потом появились видения. Нужно обязательно переговорить с Элланом, даже если он не замешан, все равно поможет. Чувствующие видят мир иначе, на тонком уровне, голоса умерших по их части.

Геральт задумался, прикусив губу, но ограничился коротким эмоциональным ругательством:

– Арх!

То ли любимого не обрадовал мой дар, то ли огорчило то, что я слышала мать.

– Потом расскажешь. Все в портал!

Я привычно шагнула в ромб и, закрыв глаза, прижалась к Геральту. Тот крепко обнял. Чуть выше руки любимого легла рука Филиппа. Хотела сбросить, но потом вспомнила: жених, ему можно.

Яркая вспышка ослепила даже сквозь закрытые веки. Тошнота подступила к горлу. Носом пошла кровь. Я отчаянно вцепилась в Геральта, чтобы не позволить мощному потоку воздуха нас разлучить.

Потом все закончилось, и я упала на что-то мягкое. Впору смеяться: опять Филипп!

– Резко не вставай, – посоветовал брюнет. – Пару раз глубоко вдохни и задержи дыхание.

Я последовала совету и заодно огляделась. Беседка, шпалера роз, дерево, подстриженное в форме конуса, дом в просвете аллеи. Знакомый дом. Да мы же в загородной резиденции Геральта!

– Хватит лежать и наслаждаться моментом, Филипп, – сердито буркнул любимый и отряхнул одежду. – У нас мало времени, возможно, успеем до появления Соланжа. Я все подготовил заранее.

– Значит, верил, – осклабился брюнет, легко поднялся на ноги и помог встать мне.

Геральт отмахнулся и быстрым шагом направился к дому. Мы с Филиппом шли следом. Брюнет держал меня под локоток, как и положено жениху, и постоянно оглядывался, прислушиваясь. Я тоже нервничала. Мерещилось, будто за каждым кустом притаились солдаты, а из-за того поворота сейчас выйдет, ухмыляясь улыбкой палача, некромант его величества. Но обошлось. В легком румянце восхода – сказывалась разница во времени в мирах – мы благополучно дошли до парадных дверей. Геральт не удосужился позвонить или постучать, не воспользовался ключом, а телепортировался. Филипп поступил так же, прихватив меня с собой. Значит, Геральт не ставил для него запретов. Странно, навсеи обычно пекутся о безопасности. Несмотря на серьезный проступок, Филипп обладал безграничным кредитом доверия.

– Доброе утро, милорд!

Я вздрогнула и закричала бы, если бы рука Филиппа не зажала рот. Дух! Как же он меня напугал. Бестелесный дворецкий с невозмутимым спокойствием взирал на нашу троицу, ожидая приказаний.

– Кто-то приходил, пытался связаться? – поинтересовался Геральт, провел пальцем по входной двери и внимательно рассмотрел тонкий слой пыли на коже.

– Ее величество, его величество, ваша жена, его светлость герцог Альдейн, ее светлость герцогиня Терская, – терпеливо перечислил дух.

Филипп выругался и застонал. Я удивленно взглянула на него, но брюнет не собирался пояснять причины странного поведения. Он стоял мрачнее тучи и комкал в руках перчатки. В Веос Филипп вернулся при параде: жилет, пиджак, брюки, ботинки. На светлом сукне – кровь. Чья, спрашивать я побоялась.

Геральт тоже не пришел в восторг от имен посетителей. Взмахнув рукой, он сгустил пространство до плотности зеркала. В нем, как в детском калейдоскопе, в убыстренном порядке отразились события прошедших дней. Вот король, силой титула отпирающий все