отчего Филипп сжимал виски? Окажись он один, наверное, постанывал бы. Потом я заметила кровь. Она тоненькой струйкой сочилась изо рта на шею. Сказать, что мне стало страшно, – значит ничего не сказать. Позабыв о бутербродах и спадающих брюках, кинулась к Филиппу. Если он умрет, мне не выжить.

– Нет, – рука брюнета уперлась мне в грудь, – не лезь. Тебе не по зубам. Держи!

Филипп расстегнул ремень и всучил мне. Я поблагодарила и взглянула на ауру брюнета. Печать демона разъедала ее, отсюда кровь. Видимо, истончалась подпитка, или что там связывало одержимого с демоном-хозяином. Только в кого превратится Филипп? Одержимость не проходит бесследно, демон навсегда отравляет душу.

Подпоясавшись, я вернулась к бутербродам и чаю. Филипп с шумом втянул воздух и утер кровь.

– Вы говорили с Геральтом?

Брюнет кивнул:

– Ровно минуту. Пирамидка барахлит. Надеюсь, он сам попытается связаться. Тебя ищут, – покачав головой, усмехнулся Филипп. – Аж сам некромант его величества! Наверняка с ума сходит. Еще бы, не получил мою голову. Он обожает казнить, Дария.

Меня передернуло от его слов. Сколько злорадства! Ладно, попробую выяснить причины собственного похищения. Я никак не могла понять, действовали сестры сообща с Филиппом или только планировали сделать его союзником. Странно, что Соланжа до сих пор нет. С его-то способностями и подсказками в виде рун на моем теле легко выстроить портал в нужную точку. Некромант ведь не просто так оставил иллюзорного двойника, наверняка предвидел похищение, использовал меня в качестве приманки. Но отчего тогда медлит? Филипп спокоен, значит, чувствует себя в безопасности. Относительной, разумеется, памятуя наше паническое бегство.

– А чей это замок? – начала я с более-менее невинного вопроса и, чтобы задобрить, протянула Филиппу бутерброд.

Вопреки ожиданиям, брюнет взял и начал усиленно жевать.

– Подфарь, – с набитым ртом пробормотал Филипп, указав на окорок в холщовой тряпице. – На… фетку нафифи.

Понятно, как на шампур. И чайку налить горячего, верно? Он редкостная дрянь, между нами говоря, но другого нет.

– В подвале есть перебродившее вино, можно сдобрить, – брюнет указал глазами на окорок. – Что-то у меня аппетит прорезался. А замок, Дария, – мое убежище. Кому принадлежал раньше, неважно, сейчас по документам его не существует. Хозяева давно в могиле. И вообще, радуйтесь, мы снова в вашем мирке.

Я замотала головой. Ничего не понимаю!

– Право слово, Дария, стал бы я в Веосе прятаться! – Филипп с благодарностью принял из моих рук кружку. – Тут давно уже отгремела война, люди, как видите, ушли.

– Так вы не шутите, мы в Умерре? – все еще не веря, переспросила я.

Умеррой темные называли Мир воды.

– Я же сказал: в твоем мире, – с легким раздражением повторил брюнет, щедро отрезал себе окорока и жадно вгрызся в него. – Разве светлые жили в землях лангов? Дыши воздухом, знакомься. К слову, портал, через который мы прошли, строили светлые. Он немного сместился за последние годы. Видимо, изменились пространственные потоки.

Час от часу не легче! То есть, если Филипп не врет, хотя ему ничто не мешает говорить неправду, бежать некуда и я обречена прожить остаток дней подле брюнета. С другой стороны, в его истории концы с концами не сходятся. Откуда у Филиппа аварийный портал в Мир воды или любой другой, не темный? Когда брюнет успел обустроить жилье, перетащить сюда припасы? Пусть скудные, но все же. Значит, ходил обычным порталом. Сложновато между мирами, сил даже у одержимого не хватит.

Хмурясь, я посмотрела на Филиппа и натолкнулась на насмешливый взгляд.

– Что, сообразила? А я думал, наивная. Жаль, не первому в руки попалась! Как, Дария, не хочешь? – подмигнул брюнет и отправил в рот очередной кусок. – У меня ревнивой жены нет, и я моложе Геральта. Женщин волнует возраст партнера.

Филипп издевался и даже не думал этого скрывать. Я отмахнулась от двусмысленных намеков и вернулась к теме разговора:

– Мы в темных землях?

Филипп кивнул.

– Веос?

Мотнул головой.

Значит, не все ложь. Я сосредоточилась, пытаясь припомнить все обитаемые миры. Видимо, мысли отпечатались на лбу – брюнет рассмеялся и посоветовал «не напрягать хорошенькую головку».

– Какая разница, где, главное – никто не знает о моем убежище. Филипп Соурен никогда и близко не бывал. Сама понимаешь,