налитые кровью повязки. Некоторые затвердели. Плохо! Филиппа травили, будто зверя, Соланж не зря говорил об охоте.

Рубец на щеке казался еще более устрашающим, чем вчера, но не он занимал мои мысли. Из головы не шла вчерашняя близость. Я отдалась мужчине! Не Геральту – Филиппу! Не поручусь, что единожды. Какой стыд! Не сопротивлялась, как должно порядочной девушке, не расцарапала брюнету лицо, не вытащила горящее полено из очага – не сделала ничего, безропотно позволила плоти вонзаться в страстном порыве. Вседержители, меня не стошнило от поцелуев, нестерпимая боль не разорвала тело! Пусть я не взлетала на вершину, как с Геральтом, но пережила пару сладостных минут, когда жар опаляет лоно и неукротимым потоком несется дальше, когда наполняешься до краев и боишься разлететься на кусочки.

Это неправильно, изнасилование приносит лишь муки! Пусть Филипп ласкал, пусть не брал нахрапом, но любила я Геральта. Неужели я превратилась в шлюху, готовую отдаться любому? Я закрыла лицо руками и тихонечко застонала, стараясь не разбудить Филиппа. Как теперь смотреть людям в глаза? Девушка обязана хранить верность любимому.

Я сделала пару глубоких вдохов и приняла случившееся как данность. В конце концов, ничего не изменить, а я Филиппу на шею не вешалась. Если задержусь в замке, устроюсь на кухне, подальше от брюнета. Успокоившись, я оглядела временное пристанище одержимого. Помнится, вчера замок не внушал доверия, нужно оценить на свежую голову, заодно умыться и приготовить завтрак.

Бежать я не собиралась. Куда и зачем? Я не знаю, в какой части Веоса и в Веосе ли вообще нахожусь, у меня нет пирамидки связи, нет магии – словом, я совершенно беспомощна. Лучше уж остаться рядом с Филиппом. Судя по его поведению, брюнет не намеревался убивать меня или превращать в игрушку для утех, как Алексию, которую использовали и сломали. В наложницу – возможно, но тут планам Филиппа не суждено сбыться. Вчера он застал меня врасплох, но отныне я сумею дать отпор. Главное, продержаться до прихода Геральта. Он найдет меня даже на краю мироздания.

То, что я приняла за одеяло, оказалось выцветшим покрывалом, достаточно большим, чтобы укрыть двоих. Кровать полностью соответствовала рассказам Филиппа: старинная, резная, даже с пыльным пологом, но на редкость жесткая. Из мебели в комнате нашлось еще два стула. На одном горкой свалена чистая одежда: мужская рубашка и брюки. Поверх Филипп положил мое белье, значит, остальные вещи тоже для меня. Вторая кучка – брюнета.

От стен веяло холодом, а из высокого узкого окна и вовсе безбожно дуло. Интересно, успею добежать до стула и одеться до того, как замерзну? Где же простыня, в которой я плутала по замку в темноте? Спальню я нашла с трудом и основательно продрогла. Ну Филипп, ну и объяснил!

Простыня валялась на полу. Я подхватила ее, завернулась и перебежками добралась до стула. Филипп не проснулся: умаялся. Как только сил на любовные подвиги вчера хватило? Укрывшись в дальнем углу, я торопливо оделась. Рубашка и брюки ожидаемо оказались велики. Туфли терли босые ноги, но я не жаловалась. Быстро заплела волосы в косу и рискнула подойти к окну. Надеюсь, потолок не обвалится на голову?

Чтобы забраться на подоконник, пришлось встать на цыпочки и подтянуться. Брюки соскользнули, сквозняк с радостью наградил ноги «гусиной кожей». Нужно найти пояс, а то вечно придется штаны придерживать.

– Какой дивный вид!

Я едва не упала, чудом удержавшись за каменную плиту, а Филипп как ни в чем не бывало продолжал:

– Только без панталончиков лучше. Снимай и иди сюда. Вчера ты так и не научилась ездить верхом, зажалась. Сейчас, полагаю, порадуешь спасителя доброй скачкой. Люблю утренний секс!

Брюнет аж причмокнул от предвкушения удовольствия.

Обернувшись, я укорила бесстыдника:

– Как вы можете?! Я невеста Геральта!

– Ты его наложница, – поправил Филипп. – Ничего дурного я не делаю, наоборот, помогаю тебе избавиться от комплексов. Заодно скоротаем время. Или ты разборчивая? Так вроде, – он осмотрел себя ниже пояса, – тут все в порядке. В роду Соуренов у всех с мужественностью хорошо. Выше тоже ничего так. Раненый – да, но это от тебя зависит. И приласкаешь, и полечишь. Не все же Геральту.

Я проигнорировала слова брюнета – навсей остается навсеем, а Филипп никогда тактичностью не отличался, – и наконец-то взгромоздилась на подоконник. Увы, он не оправдал ожиданий. Окно оказалось пыльным и грязным и чуть искрилось защитными чарами, поэтому я не решилась его протереть. Так и сидела, уставившись на остатки старой паутины.

– Не трудись, жилья поблизости нет, – зевнул Филипп. – Слезай! И ко мне привыкай. Если останусь жив, а Геральт не наиграется, станем часто встречаться.

Оказалось, слезть гораздо тяжелее, нежели забраться наверх. Помучившись, я поняла, что только оцарапаю ноги, и,