Нет, умом я понимала, что он начеку, но тревога меня не отпускала. В конце концов, я поймала себя на том, что мечусь по комнате, изредка подкидывая в камин дрова и постоянно заглядывая в окно. Последнее было вообще не логично, ворот отсюда видно не было, да и Арван, конечно, показал, что может легко забраться на высокий балкон, но сомневаюсь, что будет постоянно пользоваться этим путем.

Убедившись в очередной раз, что за окном никого нет, я все-таки взяла себя в руки. Переоделась в ночную сорочку, выбрав самый фривольный вариант из тех, что у меня были. Улыбнулась себе в зеркале, представив, как именно среагирует на эти полупрозрачные лоскутки мой самый желанный мужчина. Несмотря на усталость, сна не было. Я проворочалась с четверть часа, проверяя мягкость кровати. Поспать на ней до сего дня мне ни разу не пришлось. Матрас был выше всяких похвал, но лежать спокойно я не могла, снедаемая тревогой.

Накинув шаль, заглянула в детскую. Собаки, до того дремавшие в углу на подстилках, приветливо замотали хвостами, подошли, набиваясь на ласку. Я погладила их, выдала по ломтику захваченного мясного лакомства. Дети тихо спали, так что я поправила одеяла, поцеловала темноволосые головки и тихонько вернулась к себе.

Вспомнила о коробках с подарками, так и оставшихся неразобранными на столике у двери. Я заглянула в тяжелый ящик с чайным сервизом – на розовых блюдцах, чайнике и молочнике пухлые младенцы с луками резвились среди цветов. Плоский сверток оказался картиной, написанной в стиле авангарда. Повертела шедевр, пытаясь обнаружить верх, но не преуспела. В бархатном мешочке лежало небольшое зеркальце с ручкой, гребни и булавки для волос. Именно такие, о которых я давно мечтала. Это точно подарок Мадлен. Еще одна коробка, перетянутая темно-алыми лентами, легко открываться отказалась. Карточки на ней не было, я подошла ближе к камину, пытаясь развязать запутавшийся узел.

И едва не заорала, когда мне все-таки удалось откинуть крышку. Внутри повядшая роза в цвет лент покоилась на свернувшемся гадюкой хлысте. Словно во сне, я глядела на искусно оплетенное кнутовище с серебряным оголовьем. Чувствуя, как по щекам разливается оцепенение бледности, сделала шаг. Слушая, как заходится от сжимавшего его ужаса сердце, сделала еще один. К камину. И дрожащими руками швырнула ненавистный дар в огонь.

Картон потрескивал и занимался, охваченный жадными языками пламени, и скоро уже вовсю лизал черные витки кожи и корчащийся от жара цветок. Бездумно стояла и смотрела в камин, а перед глазами мелькали вспышками картины десятилетней давности. Я пробыла в плену с неделю. Сначала держалась, пока он не приступил к «воспитанию». Потом уже плакала, умоляла освободить меня, кричала. Кричала тогда вообще много, до сорванных связок. И не понимала, чего он добивается, не понимала, чего он хочет от меня. Почти сломалась тогда. Я помню, что его спугнули. В загородный дом барона, куда заманили меня, нагрянули охотники. Потом уже узнала, что они там появились неспроста. Матушка Алалия постаралась. Барона нашли мертвым, но, глядя тогда на дряблое тело толстяка, я понимала, что мучил меня не он.

Когда пламя взялось за кнут всерьез, будто сквозь вату пришло ощущение дрогнувшей защиты дома. Оторвавшись от завораживающего танца огня, я обернулась на окно, и потому не сразу заметила распускающееся от камина марево заклинания. А когда заметила – было поздно. Активированный стихией портал стремительно разворачивался, не давая отшатнуться. Выстраивался, чтоб затянуть меня в неизвестность. Я пыталась отойти, призвала воду из ваз, заваливая зашипевшее недовольно пламя. От намокших поленьев потянулись пахнущие гарью клубы пара.

Только заклинание уже было активировано. Порвать стягивающие меня нити я не смогла и с порывом ледяного ветра почувствовала, как проваливаюсь в темноту перехода.

Рывок был сильным, у меня закружилась голова, вышибло дух. Сквозь тонкую ткань, взметнувшуюся от движения, почувствовала холодную кожу куртки с тающими на ней снежинками. Выстывший металл пряжек царапал спину. Я почти висела, перехваченная поперек живота, а Арван свободной рукой направлял поток энергии, обрывая тянущиеся ко мне привязки. Портал свернулся, напоследок полыхнув вспышкой, но ее приняли сразу два щита: марево вихрящегося воздуха вокруг нас выстроил мой спаситель, а ледяной заслон в створе камина подняла уже я.

У меня даже смешок вырвался, когда я оценила наши последние действия. Он защищал нас, я – обстановку комнаты. А в следующее мгновение я взлетела, поднятая сильными руками. Куртку он успел скинуть, оставаясь в простом свитере, надетом поверх рубахи, прошел со мною к кровати. Уложил меня, навис сверху и, хмурясь, спросил:

– Ну и к кому это ты собралась посреди ночи в таком виде?

Послышался шорох, в незапертую дверь гардеробной просунулась мохнатая башка, очень по-человечески вздохнула и убралась обратно. Видимо почувствовав неладное и магию, четвероногие охранники умудрились открыть двери и заявиться проверять, что произошло.

Раздался стук в дверь.