спальни что-то запищало.

В спальню я входила пригнувшись, навесив на себя щит и уже призывая на пальцы воду в цветочных вазах на полу и снег, лежащий на балконе за окном. Арван стоял у балконной двери и вертел в руках тряпичного енота-пищалку. Видимо, наступил в темноте на забытую детьми игрушку, когда проник в комнату.

Отпустила стихию. Даже спрашивать не буду, как он сюда попал. После минутного молчания он не выдержал первым:

– Знаешь, я не буду спрашивать, как ты это сделала, – он прошелся, оставляя на светлом ковре влажные следы, – но записка, это был уже перебор.

– Почему? – я обижаться начала.

– «Дорогой, прости, я не нарочно. Буду дома. Досье забрала почитать, у Кристона есть еще. P.S.: Если что – меня оклеветали!» – зачитал он сильно измятый клочок бумаги, который, судя по всему, жевали. – Что ты так не хотела мне показывать в той папке? Кто ты на самом деле? Мне кажется, я имею право знать, ведь ты согласилась стать моей женой.

Я припомнила обстоятельства, при которых соглашалась, и сразу приятный спазм разошелся по телу вместе с волной мурашек. Выдохнула, но прежде, чем ответить, молча прошла к прикроватной тумбе. Извлекла увесистый ларец. Пока ковырялась во флаконах, он ходил по комнате, рассматривал что-то на каминной полке, кажется, даже карточкой из букета шелестел. Наконец я нашла нужное зелье, накапала себе в мерную ложечку из флакона.

– Что это? – заинтересовался брюнет, подходя ближе.

– Я не совсем адекватна из-за этого, – тряхнула рукой. – По-моему, действие усиливается, так что лучше я буду на успокоительном. Притупляет эмоции.

– И когда подействует? – в сундучок он заглядывал с немалым интересом.

– В течение получаса постепенно успокоюсь, – я вздохнула, действие этого зелья очень не любила, оно оставляло вяжущую пустоту в душе. – Итак, я действительно Алира Карива. Это род моей матери.

– Род Карива вообще обширен и плодовит как в Иллирии, так и в Марвее, – отметил Арван, помедлив сел на кровать рядом со мной. – А отец?

Доверять, доверять. Я молчала, уговаривая себя, но наконец решилась.

– Он был отсюда, из Марвеи, может, слышал о графе Маенском?

– Какой-то скандал пару десятков лет назад и добровольная передача земель под управление короны, – кивнул он. – Тогда почему баронесса? Ты могла бы принять титул.

Я молчала. Темнота и духота, ненавистный шепот, удары кнута. Успокоительное еще не до конца подействовало.

– Лира? – мой… жених взял мою ладонь в свою. – Это все твои кошмары?

– Д-да, – слова давались нелегко, но зелье все-таки работало, – кто-то высокопоставленный, здесь, в Марвее, преследовал мою маму, родители бежали в Иллирию. А потом, когда мама погибла, возможно, по его вине, добрался до меня.

Я говорила все легче, ровнее, словно поделившись, сняла часть ноши с себя. Сейчас, когда эмоции не так довлели, я уже спокойно смогла признаться себе, что готова рассказать этому мужчине даже о своем застарелом кошмаре, лишь бы чуть отсрочить и не говорить о детях.

– Продолжай, – мой любимый баритон звучал глухо.

– Он заманил меня в ловушку, пытался подчинить, насилием и болью, – я выдохнула. – Меня вытащили оттуда, и довольно быстро, только его найти не удалось. Прошло уже десять лет, но он еще иногда мне снится. Потому я не захотела светиться, мне есть что терять.

В этот момент, будто подводя черту под моей покаянной речью, из-за двери в детскую раздался отчетливый в ночной тишине детский хнык. Я подскочила, выдергивая руку, но сразу все стихло.

– Что это? – Арван растерянно поднялся, шагнул ко мне, я попятилась к двери.

Наверно, все-таки соображала еще очень туго, поскольку единственное, что нашла ответить:

– Леоден, барон Шенри, – и добавила обреченно: – С сестрой Алалией.

Он наступал. Я пятилась, чувствуя, что бледнею, и силясь что-нибудь сказать, пока не уперлась в дверь спиной. Но и тут Арван не остановился, отодвинул меня в сторону, мягко, но непреклонно, и прошел через гардероб в детскую.

Псы кинулись с двух сторон, молча, двумя убийственными молниями, но увязли в тягучих потоках воздуха, лохматящих песочного цвета шерсть. Арван сосредоточенно замер, удерживая охранников, когда я подоспела к нему со спины, обхватила за талию, зашептала:

– Свой. Это друг!