Верджа рычага давления. Вариант замужества и миграции с некромантом в мой мир был, конечно, более простым и соблазнительным, но не факт, что Мейнс-старший с его положением и там нас не достанет. Да и не привыкла я бегать от проблем.
Поджав ноги под себя, я сидела на кровати и раскачивалась из стороны в сторону. Убийца – кто-то из академии. Тот, кто всегда рядом с нами. Кто был способен подстроить и убийство, и покушения и остаться незамеченным. И он связан с девушками, изнасилованными молем. О том, что последнее утверждение – истина, я чувствовала спинным мозгом. Но интуицию к делу не подошьешь, а посему думай, Ринка, думай! Четыре дня.
В голове – ветер, за спиной – род, который теперь не признает, в душе – любовь, в теле – усталость и, несмотря ни на что, непреодолимая жажда жизни. Вердж не шел – летел к мужскому общежитию. Взбежав по лестнице, он буквально ворвался в комнату.
Дейн, сидевший в этот момент за учебником и уныло сверлящий глазами страницу, встрепенулся, как и Аля – крыса, верный страж, карауливший его подушку и грызущий на ней сухарик.
– Она сказала мне «Да», представляешь? Она согласна! – Некромант хотел поделиться счастьем со всем миром… Ну или хотя бы с обитателями комнаты.
Влюбленные все одинаковы – беспечны и сияют. Правда, некоторые умело могут это скрывать.
Сосед озадаченно воззрился на Верджа, потер кончик носа, на котором конопушки были едва заметны, и нерешительно уточнил:
– Кто «она»?
Вердж слегка озадаченно ответил:
– Как кто? Конечно же, Рина. Я сегодня сделал ей предложение, и она согласна выйти за меня замуж.
– Поздравляю, – растерянно ответил Дейн. Было видно, что он в замешательстве и не знает, как себя вести.
Вердж буквально фонтанировал энергией, не находя ей выхода. Ему хотелось петь, летать, творить, и все одновременно. Даже инцидент с ушастым, на время омрачивший Мейнса, поблек перед осознанием того, что с этого дня Рина его официальная невеста. Без всякого притворства и глупых договоров.
– Может быть, чаю? – нерешительно уточнил сосед. Постепенно из взгляда Дейна уходило удивление, сменяясь уже привычным обожанием кумира.
Верджил лишь кивнул, и первокурсник опрометью бросился разогревать чайник. Некромант, не дожидаясь вопросов соседа, начал рассказ. Он периодически перебивал сам себя, порою возвращался к уже ранее рассказанному, как будто сызнова переживал два недолгих, но таких важных диалога. И если один окрылял, то второй напоминал о суровой реальности.
Дейн оказался на редкость терпеливым слушателем, и некромант ему за это был благодарен. Шаг, на который он сегодня решился: отречься от прошлой жизни раз и навсегда – требовал осмысления, привыкания, а говорить об этом с Риной не стоило. Верджил понял, что она теперь считает себя единственной виной такого поступка, только вот желание послать родителя далеко и безвозвратно зрело в некроманте уже не один год, но она-то не знала об этом. Поэтому в глубине души боялся лишний раз напоминать Рине об отце. Под конец рассказа Вердж был уже обычным: не было безудержного блеска счастья в глазах, да и на душе – полный штиль. Словно эта его невольная исповедь расставила все на свои места, помогла срастись с его новым статусом: бедняка, жениха, свободного в выборе пути.
После того как Мейнс замолчал, Дейн пару мгновений колебался, но потом, решительно сжав губы, заявил:
– Знаешь, я уже понял, что ты гордый, и, может, мое предложение тебя обидит, но у меня есть немного денег. Тебе на первое время с Риной хватит. А отдашь – как сможешь.
Вердж коротко кивнул в знак благодарности, но ответил совсем другое:
– Спасибо, но знаешь, я не хочу начинать семейную жизнь взаймы. Я должен доказать, не отцу – себе, что способен брать ответственность. Не только за себя, но и за любимую женщину.
Стук в дверь, короткий, немного резкий, прервал его речь.
Некромант подошел, чтобы открыть дверь. На пороге стояла Рина. Она вошла и, опережая его вопрос, произнесла: