– Имеет. Вы хотите возложить своего сына на алтарь вашего тщеславия. Но он не породистый кобель, которому хозяева подсовывают сучку с генеалогическим древом похлеще, чем у династии Тюдоров. Он человек, со своими чувствами.

– Вы оба дураки! Что этот молокосос, что ты! – Визитер все же вышел из себя. Он кричал, брызгая слюной. – Это все ваша молодость и дурь. Пройдет время, и Верджил будет жалеть, но будет поздно: рядом уже расплывшаяся жена и орава спиногрызов в лачуге. Это вас в итоге и ждет. А мой сын привык жить на соответствующем уровне. Сегодня утром я сгоряча пообещал отречь его от рода, но мальчишка упрям. Вижу, что и ты в этом ему под стать. Но запомни, девочка, гоблины с эльфами не скрещиваются.

«Это Вы Сергея Зверева не видели!» – тут же захотелось ляпнуть. Да и вообще, я могла бы много чего возразить Мейнсу, но что-то меня остановило. И, видно, не зря.

– Ты сама, своим упрямством вынуждаешь меня пойти на крайние меры.

– Это же какие?

– Отпустить вожжи расследования, что ведет чересчур ретивый дознаватель.

Судя по всему, на моем лице крупными буквами было написано недоумение, ибо Мейнс решил пояснить.

– По поводу убийства в стенах академии. Следователь, которому поручено это дело, весьма амбициозен, а самое главное, если он берется за какое-то дело, то вгрызается в него весьма крепко. А до меня дошли сведения, что он основной версией считает эту: в смерти лорда Фрейнера виновны террористы – земляне. И он даже собрал весьма основательную базу косвенных улик под это дело. Я пока всеми силами старался не дать ход сему направлению расследования, потому как лишние конфликты с миром, объединение с которым уже началось, нежелательны.

Я примерно догадывалась, куда клонит визитер, но все же решила уточнить:

– Неужели другие варианты не рассматриваются?

– Может, и рассматриваются. Вот только, милочка, ты ровным счетом ничего не понимаешь. Среди правящих династий этого мира есть те, кто за мирное объединение, и те, кто против. Наш дорогой следователь, обвинив и доказав виновность иномирян, получит благосклонность и опеку тех, у кого милитаристские настроения и желание превратить землян в низшую касту. Кажется, именно так говорят у вас о примитивных рабах?

– То есть вы хотите сказать, что один несчастный карьерист может послужить поводом для конфликта?

– Нет, конечно, но курс на сближение будет скорректирован. Как правительствами Земли, так и нашими властителями. Но знаешь, я готов закрыть глаза на улики и факты, возможно даже, махинации, которые провернул дознаватель, дабы прогреметь на оба мира с делом о террористах-иномирянах, при условии, что на скамье подсудимых окажешься ты.

Я ждала этого заявления, и все же.

Да, не получится, чувствую, у нас теплых отношений со свекром. И как Вердж с ним столько лет вытерпел?

Ощущала себя быком на корриде. Переть напролом, утверждая, что люблю Верджила, значит, получить пику в лоб. В моем варианте – срок, а может, и виселицу. Как-то не удосужилась уточнить, есть ли у них здесь смертная казнь? Нет, конечно, я верила в силу земных адвокатов – передаточного звена правосудия, которые своим словесным поносом способны спасти даже серийного маньяка, но все же… Испытывать на себе степень мастерства тех, кто когда-то ослепил Фемиду, не хотелось. А потому я использовала то оружие, которое осталось у беззащитной девушки – изворотливость и лицедейство.

– Господин Мейнс, вам никто не говорил, что вашими аргументами гвозди можно забивать? Вы умеете убеждать. Так и быть. Ваш сын по окончании обмена останется здесь, один с вдребезги разбитым сердцем, свободный, словно ветер.

– Вот и договорились. – Впервые за время нашего разговора черты лица собеседника разгладились, и он стал похож на того мужчину, которого я впервые увидела в родовом гнезде Мейнсов.

– Но у меня одно условие.

– Вы не в том положении, чтобы чего-то требовать, – уточнил уже благосклонно настроенный мужчина. – Впрочем, что именно?

– Мне нужен список девушек, которые пожелали прервать учебу за последние два года. И их портреты. Хотя бы словесные. А также адреса, где они ныне обитают.

– Ваша просьба странная, вы не находите? – не без интереса спросил Мейнс-старший.

– Считайте это платой за свободу вашего сына.

– Хорошо. Даю тебе четыре дня, чтобы расстаться с Верджилом. Если этого не произойдет – пеняй на себя

Больше не говоря ни слова, Мейнс вышел, а я в изнеможении опустилась на кровать. Взгляд невольно упал на стол. Тетради, пара ручек, учебник по физиологии и анатомии условно-разумных рас, календарик.

Календарик! Я протянула руку и осторожно взяла цветную картонку в руки. Четыре дня, чтобы найти убийцу и лишить отца