пальчонками своими кривыми ни перышка не ухватил. Мы-то на рожон не полезем, но и своего не упустим.
И он внушительно потряс крепким тисовым луком, которым владел с большой ловкостью. Ободренные братья снова двинулись по следу, нагоняя маленький отряд чужаков, опрометчиво вторгшихся во владения верных. Сунутся те к одному из лазов – что ж, там их примут стерегущие проход дозорные. А не сунутся – так все одно найдется кому о них позаботиться. Мало кто знает эти предгорья лучше, чем бывший лесник.
Однако же скоро стало ясно, что незваные гости полезли к старым копям не наобум. Услышав негромкое ржание лошадей, верные замедлили шаг. Лесник не без удовольствия смотрел, как его люди крадутся среди кустов и деревьев – почти неслышимые, почти незримые. Толковые парни, к тому же он сам недурно их натаскал. Все же на душе было тревожно: впереди опасный враг, и случиться могло всякое. Лесник спиной чуял взгляд пятого – того, что неотступно следовал за братьями. Этот один стоит десятка, и от него никто не уйдет, даже конный.
Поляна… Стреноженные лошади щиплют под березами сырую траву… Люди-то где? Лесник подобрался, всматриваясь в каждый куст и каждую кочку. Незваные гости бросили животин и дальше пошли на своих двоих? Глупо… если только не…
Выругавшись сквозь зубы, он выскочил из-за выворотня, за которым прятался, быстрыми волчьими прыжками пересек поляну, замер посреди густого малинника, выросшего на мшистом склоне. Выругался еще раз – уже в голос – и замахал рукой, подзывая товарищей.
– Лаз! – прорычал он, указывая на провал, открывшийся среди примятого кустарника. – Старый лаз они распечатали, сучьи дети! И под землю ушли!
– Откуда узнали-то? – с изумлением спросил бортник.
– Отку-у-уда, – передразнил его старшой и сплюнул дурню под ноги: – Спросим, когда споймаем! Внизу им с нами не тягаться.
– А поспеем? Велено всем в Чертогах быть после полудня. Сказали, третьего дня агнца привезли…
– И ты думаешь, нам зачтется, если мы теперь повернем? Они уже
На это бортник промолчал – даже ему было ясно, что ни святая мать, ни Вильям за такую промашку по головке не погладят. Впрочем, если кто-то еще сомневался, следующим доводом лесник его добил:
– Возьмем незваных гостей – зачтется нам на Возвышении.
– Верно! – зловеще осклабился мельник. – Пошли, старшой, намотаем кишочки на ножички!
Закинув за спину самострел, он вытянул из ножен острый, как игла, стилет… и вздрогнул, когда разом заржали все семь чужих лошадей – громко, испуганно… и охнул, сбитый с ног ударом большого сильного тела, метнувшегося к нему из зарослей бузины…
Повернувшись, лесник успел увидеть, как валится ничком мельник. Половина лица несчастного превратилась в кровавую маску, из рассеченного горла с алыми брызгами вырывался предсмертный хрип. А его убийца уже прыгнул к старшому и полоснул длинными когтями. Лесник чудом увернулся от удара, отскочил, покатился по земле, обдирая руки о колючие ветки. Етун! Не зря про тварей упорно ходили слухи, что, даже обученные и усмиренные, они однажды могут сбрендить и разорвать любого, кто окажется рядом. Как знать, может, и Вальтера с его остолопами прикончили вовсе не чужаки, а собственное «ручное» чудище?
Ну, держись, погань! Бывалый охотник даже в падении не выпустил из рук оружия. Мигом вскочив на ноги, он вскинул лук, привычно рванул к плечу тетиву… и обомлел.
«Это ж не етун!»
Пригнувшееся перед броском создание было не столь внушительно, как сопровождавшее дозор чудовище, – и ростом пониже, и в плечах поуже. Черная тварь чуть крупнее самого лесника походила одновременно и на человека, и на здоровенного жука. На вытянутой безротой морде светлели узкие бледные глаза без зрачков. Тонкие суставчатые пальцы растопырились, точно веер из кинжалов.
Первым не выдержал бортник: дико заорав, он взмахнул гизармой – кажется, им больше двигал страх, чем решимость. Стремительное, как порыв горного ветра, существо бросилось на верного. Щелчок спущенной тетивы… Попал?! Лесник готов был поклясться, что попал – с пяти шаговто! – но черная тварь будто и не заметила стрелы с широким охотничьим наконечником. Одним взмахом жилистой лапы она буквально перерубила древко гизармы пополам. Второй удар почти оторвал бортнику голову.
– Вседержитель, обереги! Великое Темное, дай мне силы!
Вторая стрела вошла твари в самую середину груди. Уши лесника резанул пронзительно-тонкий шипящий свист. Мерзкое создание определенно не было неуязвимым, оно умело испытывать боль… Но сколько же нужно стрел, чтобы превратить эту боль в агонию?!
