сросшимися, лишенными ресниц веками. Бесцветные, покрытые роговой коркой губы сложились буквой «о», и человек (впрочем, человек ли?!) издал низкий глухой гул, от которого у Кристиана заныли кости черепа. Крючковатые темные когти, росшие из пальцев вместо ногтей, заскребли по камню, колени согнулись – еще миг, и создание, наверное, выбросило бы себя наверх одним сильным рывком, но почти одновременно Микаэль и Девенпорт, хакнув, столкнули ногами пару каменных глыб, будто нарочно положенных на краю ямы. Глыбы упали тяжело, хрустнул хребет, и гул оборвался, сменившись придушенным клокотанием. Впрочем, почти сразу стихло и оно.

– И что это такое? – произнес Николас, разглядывая торчащую из-под глыбы когтистую руку. – Что за… мерзость?

– Человек, – сказал Перегрин. – Во всяком случае, был им еще недавно. Та вода в ковше – готов поручиться, она из ручья. Возможно, дело именно в ней.

– Будь я проклят! – Николаса передернуло – похоже, вспомнил, как сам едва не хлебнул из пещерного ручья.

– Сдается мне, эту воду он пил совсем не случайно. Может, даже не по своей воле.

– Ручеек, не иначе, течет прямиком из ада, – проворчал Марек.

– Вроде того, – странник кивнул с самым серьезным видом. – Думаю, он протекает рядом с Источником.

– Хватит лясы точить, – сплюнув, наемник поудобнее подтянул перевязь с клинком. – Пошли дальше. Не мы одни туда спешим или забыли?

Вход в нужный коридор они отыскали между полотнищ светящегося мха: рядом с проломом в стене лежал мешок с сухарями и десятком яблок; стояли, прислоненные к камню, две кожаные фляги с водой – может, и родниковой, но пить ее никто, кроме Перегрина, не стал. Похоже, именно здесь и коротали стражу дозорные.

– Быстрее, mon cher ami,[85] быстрее! – торопил Девенпорт. – У меня эти пещеры уже вот где сидят!

Тем не менее дальше пошли еще осторожнее, еще тише – каждый шаг приближал отряд к Источнику, возле которого наверняка поставлены другие сторожа.

В новом тоннеле было столь же темно, и никто не мог увидеть, как беззвучно шевелятся губы Кристиана. В кулаке он сжимал розарий[86], перебирая бусинки. Четки эти подарил ему брат Леопольд, перед тем как послушник покинул монастырь, монах сделал их сам. Неровные бусинки, большие и малые, чередовались в положенном порядке, но рядом с крестом висел на проволочном колечке закупоренный свинцовый цилиндрик: в нем скрывалась полоска ткани с текстом девяностого псалма[87]. Церковь не одобряла таких оберегов, но сейчас Кристиан был рад, что друг перед дальней дорогой преподнес ему этот необычный подарок. Конечно, ему не было нужды вынимать туго скрученную полоску ткани, он слова псалма знал наизусть.

Ужасы в ночи и язва, ходящая во мраке… Юношу передернуло: будто бы сам псалом напоминал ему о чудовищном Ворге, умеющем пить души. И, быть может, тварь уже крадется в кромешной тьме за спинами спешащих к Источнику людей.

– Да, – чуть слышно прошептал Кристиан. – Мы должны победить!

Впереди на стены коридора легли чуть заметные отсветы: похоже, там горели светильники или факелы. А значит, там был Источник. И его стража.

Этот зал оказался сравнительно невелик – заметно меньше светящейся пещеры. Почти круглый, он достигал едва ли полутора десятков саженей в поперечнике, и если по центру свода возносился на четыре человеческих роста, то ближе к стенам высота потолка быстро понижалась. Со свода опускались вниз сталактиты, похожие на огромные каменные сосульки, навстречу им из пола вырастали островерхие сталагмиты. Кое-где они соединялись, образуя причудливого вида колонны. Стены, пол и потолок зала покрывали пятна уже знакомого светящегося мха, кое-где виднелись гирлянды студенистых грибов и шапки