фантазия идиотская!).

– Все остальные, кроме танкистов, отдыхаем, Гогнидзе, ты сегодня дежурный по части, расставишь посты, назначь смены и разводящих. Кроме того, не забывай, что ты с сего дня командир артиллерийско-танковой роты. Часовых берешь только из своих подчиненных, на чужих бойцов рот не разевай. Часовых вооружить карабинами, разводящим – «ППШ», а ты возьми себе эмпэшку, это теперь оружие дежурного командира. Посты ставить в радиусе около двухсот метров от лагеря. Товарищ военврач, возьмите санинструкторов, а их теперь у нас целых две штуки, вам поручение: взять себе все, у кого обнаружите, немецкие перевязочные средства, а также снять с немецкой падали белье, то, что почище – тоже располосовать на бинты и перевязать раненых. Лекарств нет, потому советую использовать мочу как антисептическое средство, ничего другого пока у нас нет, отказников расстреляем (пугаю я), нам тут гангренозники ни к чему. Грязное белье тоже не выбрасывать, пригодится на протирку оружия. Все – выполняем.

После ревизии имеющегося оружия я зажилил себе пистолет с двумя запасными обоймами и кобурой, помялся-помялся немного, да и прихватизировал еще и «ППШ». И вот я, такой красивый, нацепил кобуру на себя, сверху «ППШ» навесил (он мне всегда нравился – «оружие победы») и решил поспать. Моя бы воля, я бы кожанку надел, еще б пулеметными лентами обвязался, да кубанку с красной ленточкой раздобыл, но чего нет, того нет.

Думаю отдохнуть, да не тут-то было. Явился по мою душу еще более мрачный Чумак и доложил, что продуктов у нас нет. Вообще НЕТ! НИ-ЧЕ-ГО! Ни крошки. Да, е… перный театр! И чего я, кретин, думал?! Откуда у недавних пленных могут быть сидоры с харчами? Если и было что у фрицев, так с голодухи тут же схарчили, не дожидаясь моих мероприятий. И что делать будем? Сам, как вспомнил, что не знаю, когда последний раз жрал, чуть слюнями не подавился. И желудок, гад, тут же спазмами отозвался! Во всяком случае, после момента моего попадалова я еще ничего не жевал. Ан нет, с Васькой Тыгнырядно фашистских консервов рубанули, так то прошлой ночью было.

И так херово, а тут еще старшина канючит, зар-р-раза:

– Та-ащ старший лейтенант! Я ж по хозяйству в жизни не занимался! Я ж оружейник. Да отпустите вы меня к этому… к Гогнидзе! Или к технику… Повара вместо меня поставьте, этого… Юткина. Он хоть что-то в этом соображает! Ну, товарищ старший лейтенант. И все равно жрать нечего, учитывать нечего. Ну, зачем я вам сдался…

И дальше в том же духе. Пока не рявкнул. Чумак сдулся и почти испарился. Почти, потому что остановил, чуть не за шкирку поймав, и послал его собирать командиров на совещание по продовольственному вопросу. Всех, включая сержантов.

Ну что тут сказать? Думали мы, думали… И ничего толком не надумали. Только душу растравили и еще больше жрать захотелось. В итоге порешили пошукать среди бойцов местных жителей да с утра отправлять «продотряды» по окрестностям побираться. Нам ведь даже платить за продукты нечем было. А местное население (это я из книг хорошо помнил) к Союзу совсем недавно присоединилось и вроде как в немалой части своей симпатий к советской власти в целом и к РККА в частности не особо питало.

Блин! Отчего в книжках всем попаданцам (и лицам, к ним присоединившимся) с харчами всегда везет? Неправильный я какой-то попаданец, нелегал, наверное, безвизовый, одно слово – гастарбайтер. Поэтому на учет высшими силами не взят и помощи не дождусь. А нефиг было из суверенного Таджикистана переноситься! И тут дискриминация. А еще скинхедов в фельдграу, как мух в хреновом общественном туалете типа «сортир» летом.

Тут вдобавок Прибылов вернулся, тоже на жизнь жаловаться начал. Мол, он в подрывном деле почти ни хрена не понимает, а что и знал, то забыл, и что он вообще из УР-овского осаба[65], строитель, и что среди его гавриков всего два настоящих специалиста в подрывном деле отыскалось, а остальные – строители, понтонеры и прочие… неминеры. И что, разумеется, поручать таким «специалистам» боеприпасы потрошить равно самоубийству… Короче – полная задница у нас в этом вопросе. Еле отбился, пообещав разобраться позже по ходу дела.

Да… а Чумака точно надо из хозяйственников убирать. Обманула меня его широкая морда лица. Как оружейник он и нужнее, и полезнее. А кого ставить?

Потом приперся мрачный Калиткин и доложил, что оба тяжелых умерли. И смотрел так, словно я в этом виноват. Или мне это показалось? Сказал ему, что утром похороним.

Решил использовать по полной программе народную мудрость: «Ляжь, поспи, и все пройдет». Может, и чувство голода тоже? Хотя светло еще…

И снится нам не рокот космодрома…

Ну, не знаю, что мне снилось, не видел я снов.

– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться?

Спросонья вытаращился на Онищука (я что: спал во сне? Тогда: «масло масляное» венец поэзии, перл литературы, даже целый перл-харбор литературы):