– Почему же? Договоримся. Все отдам!

– Зачем мне? Хозяин и холопы видоками будут. Ты тать, и место тебе на осине болтаться. Хозяин, веревка найдется?

Хозяин, почувствовав, что ситуация изменилась, вскочил на ноги, вскрикнул от боли в обожженных пятках, на лавку уселся.

– Прошка! Поди сюда!

А Прошка и хотел бы, а дверь из людской в трапезную заперта. Первуша подошел, запор отодвинул. Разбойник, воспользовавшись моментом, кинулся к двери. Первуша схватил тяжелый табурет, запустил ему в спину. Разбойник рухнул, завыл от боли, осознания неминучей смерти. Жалко себя стало, жизни своей никчемной.

Прошка из двери выбежал, другие слуги и ездовые выглядывали испуганно, но выйти не решались.

– Прошка, веревку покрепче дай!

Прохор метнулся к подсобке, выскочил с мотком пеньковой веревки.

– Помоги человеку! – показал хозяин на Первушу.

Первуша разбойника за ворот поднял, как щенка, во двор выволок. Прошке приказал:

– Веревку через ворота перекинь!

– Не можно, гостей-постояльцев распугаем.

– Повесить разбойника надо в назидание.

Разбойник ногами засучил, обмочился со страха. Жидок на расправу оказался.

– А дерево подходящее за воротами есть.

Прошка за ворота выскочил, ловко перекинул веревку через сук, подтянул.

– Петлю вязать ли?

– Вяжи, чего спрашиваешь!

От телег, что во дворе стояли, метнулся человек, тоже из шайки. Товар ощупывал – осматривал в телегах, рогожи сорвав. Чтобы не упустить еще одного, Первуша метнул тело разбойника в того, что ускользнуть по темноте хотел. Хрясть! Оба тела столкнулись, распластались на земле. Богатырь подошел, схватил обоих за руки, подтащил к дереву.

– Готово?

– Петля, как и веревка, одна, а их двое. По очереди вешать будешь?

– Обоих сразу. Петлю ослабь, побольше сделай.

Когда Прошка исполнил просьбу, Первуша накинул петлю на одного, подтащил второго, сунул головой в эту же петлю. Потом поплевал на ладони, взялся за веревку, начал тянуть. Оба разбойника так и повисли вдвоем.

Хрипели, сучили ногами. Придерживая веревку, чтобы не упали тати, Первуша подошел к дереву, обмотал конец вокруг ствола, узлом затянул. Отошел подальше, осмотрел. Добротно выполнено! Рядом с постоялым двором, но не внутри его. Всем татям и лиходеям в назидание.

Прохору, что рядом толкался, приказал:

– На поверхе угловая комната без окон. Там двое убитых да в коридоре один. Возьми холопов, снесите их сюда и вздерните.

– Так они мертвые!

– Пусть поболтаются, не хоронить же татей. А гости ваши видеть будут – берегут на постоялом дворе живот и мошну постояльцев.

– Понял!

Прохор убежал выполнять указания. Первуша осмотрелся: нет никого вокруг. Быстро наговор прочитал, крутанулся на ноге, обернувшись в свой обычный облик. Посох подобрал, пошел на задний двор. Проверить надо – не спрятался ли еще кто? Вернулся к крыльцу после проверки, а из дверей холопы с гиканьем тела мертвых разбойников выносят, за ноги волокут к дереву, где предводитель их висит, швыряют. Следом за холопами купцы валят из дверей дружной гурьбой – и к телегам. Душа не на месте, хотят убедиться – не украдено ли что с телег? Как разбойникам смертушка пришла, вмиг осмелели, а как Первуша звал на борьбу с татями выйти, не осмелился никто.

Первуша в избу зашел. На лавке хозяин сидит, холоп маслом смазывает ему обожженные пятки. Хозяин на дверь поглядывает, богатыря поджидает. На себя досадует: как же он не углядел такого детину, когда он на постой приехал? Посулился про себя, что детину уговорит остаться. Всех охранников выгнать можно, ему одному двойное, нет – тройное жалованье положить. Глядя на мертвых разбойников, другие тати долго не сунутся. А еще купцы утром разъедутся, весть о богатыре повсюду расскажут-развезут. Слава пойдет, известность, хозяину прибыль. Не на соседние дворы поедут гости, а к нему.

На вошедшего Первушу внимания не обратил, окинул безразличным взглядом. А и пусть. Так даже лучше.