жалобно попросила:

– Путник, нет ли у тебя гребешка, волосы расчесать?

Мавками, или навками, являлись малолетние девочки, умершие некрещеными или задушенные матерями. Их забирали русалки, унося в подводный мир. Мавки мстили людям за раннюю смерть. Хорошей защитой от мавки был чеснок или полынь. Их резкий запах отпугивал эту нечисть. Да не было с собой.

Гребешок деревянный у Первуши был, как без него, когда волосы расчесывать надо, чтобы в колтун не сбились. Вытащил гребешок, бросил мавке в руки.

– Благодарю, путник!

Мавка волосы расчесывать начала, у Первуши холодок по спине. Нечисть убить почти невозможно, только обмануть или защититься наговором. А еще был способ – брызнуть водой и сказать: «Крещу тебя во имя Отца, Сына и Святого Духа». Однако это может сделать человек, сам крещеный. Тогда мавка может обратиться в ангела, при условии, что мавкой стала не больше семи лет назад. И брызнул бы, пока вода в баклажке была. Даже ножа нет круг вокруг себя очертить, сказать: «Чур меня!» Нечисть через такой круг ступить не может. Неуютно себя Первуша почувствовал. Несуразица – от Коляды о нечисти и нежити знал больше других людей, а защититься нечем. Понял – не готов пока встречаться с темной силой. Поторопился из города Ельца уйти. За монеты и чеснок купить можно было, и нож. Не продумал, а если бы не мавка встретилась, а, скажем, мужики диканьские или лешаки?

Долго мавка расчесывалась, но не приближалась к Первуше, чему тот был рад. Потом повернулась. Первуша едва не вскрикнул. На спине у мавки кожи нет, все внутренности видны. Жуткая картина! Но все так, как говорил Коляда. Тогда верилось слабо, думал – далеко это все от него. Человек же всегда верит в лучшее: что не заболеет, в беду не попадет. А выходит – правда все, и нечисть рядом появляется в самый неожиданный момент. На будущее урок – не расслабляться никогда.

Мавка ушла, не оглядываясь. Первуша рукавом вытер внезапно вспотевший лоб. На сей раз пронесло, но все время везти не может, надо готовиться. Людей, встретивших нечисть или нежить, не так много в живых оставалось. Встречались многие, но только избранные могли потом о встрече поведать, да и то близкой родне. Скажи постороннему, разболтает, люди сторониться начнут, как чумного. Только нечисть не заразна.

Первуша узелок и посох подобрал и на шлях. Дойдя до ближайшего села, сразу на торг. С городским по величине не сравнить, но все нужное нашел. В первую очередь нож. У оружейника-кузнеца выбор большой. Но боевой Первуше не нужен, почти в локоть длиной, и обеденный, с ладонь, тоже. Остановился на среднем, пядей десять. К нему и ножны деревянные прилагались. Денег хватило на несколько головок чеснока и ночевку с харчами на постоялом дворе. Такие дворы для людей проезжих на всех крупных дорогах стояли, особенно на перекрестках. Вот и этот на пересечении двух дорог стоял. Первуша снял самую дешевую комнату – угловую на поверхе и без окон. К ночи все комнаты забиты сделались проезжими. Большинство торговый люд, но были и паломники в монастыри, и служивые.

В мошне деньги были на скромный завтрак, и Первуша вечером не поел, хотя хотелось. Выпил водички, спать улегся. Далеко за полночь проснулся от шума. Купцы бузят? Не должно быть, люди сурьезные, делом заняты. А уж их холопам, бывшим ездовыми в обозах, и вовсе после трудов праведных только в людской отоспаться. Людская располагалась на первом этаже, обочь от трапезной. Большая комната, сплошь уставленная широкими лавками, где и почивал простой люд.

Покрутился в постели, думал – утихомирятся. А шум нарастал только. Уже крики слышны, удары в двери.

– Открывай подобру, не то хуже будет!

Двери комнат для постояльцев закрывались изнутри на прочные дубовые запоры. По прибытии обоза лошадей в стойло заводили, задавали сена или овса, ставили ведро воды. Груз в телегах охраняли слуги постоялого двора, но деньги или другие ценности купцы забирали с собой в комнаты. Для этого в каждой комнате стояли окованные железом сундуки с массивными замками.

На постоялый двор, куда к вечеру собирались купцы с обозами, напала разбойничья шайка. По Ярославовой «Правде» за душегубство и разбой татям полагалась виселица. Только татя еще поймать надо. При нападении на обоз ездовые защищались припасенными под облучками топорами. Для простолюдина топор – это и строительный инструмент, и оружие. Да только топоры так под облучками телег и остались. Знали об этом разбойники, иначе не вели бы себя так легко и вольготно. Помощи прийти неоткуда, до города, где князь с дружиной, далеко. Если и успеет кто ускакать, так сколько времени пройдет? Шайки уже след простынет, скроется в лесах. Путник в дороге мог рассчитывать на свои силы только и на Божью помощь. Шайки бесчинствовали, грозя торговле. Князья периодически делали вылазки с дружинами, когда из волостей приходили тревожные сообщения. Сбивались в шайки беглые крестьяне, каторжники да просто отбросы – покуражиться, попить-погулять всласть.

Вот и получилось – купцы при деньгах и безоружны. Холопов в людской заперли вместе с хозяином постоялого двора. Слуг – кого