Лицо Поздея приняло горделивое выражение. Первуша не знал, много это или мало. Благодарить купца за щедрость или торговаться надо. Скудные деньги, когда у Коляды были, он сам тратил на необходимое. И много или мало – деньга в день – Первуша понятия не имел.

– Сейчас возьмем по тюку ткани, чего вхолостую идти, в лавку пойдем. Потерянное для торговли время – потерянные деньги.

Прихватив из амбара по рулону ткани, направились на торг. Располагался он в посаде. Первоначально Первушу ошеломил многолюдьем и многоголосьем. На торгу людей в десять, а то и в двадцать раз больше, чем в деревне. Купца на торгу знали, раскланивались. Лавка располагалась почти в центре торга, основательная, бревенчатая. Купец отпер замок замысловатым ключом, передал его Первуше:

– Не потеряй, у меня свой есть.

Открыли ставни, в лавке светло стало. Но пока купец за товаром ездил, полки пылью покрылись.

– Убрать надо, займись, – распорядился Поздей.

Первуша воды в ведро набрал, тряпкой полки вымыл, пол. Лавка явно давно не убиралась, посветлела. Покупатели в лавку заходили, товарами интересовались. Поздей обольщал покупателей, как только мог, цену понемногу скидывал. Когда одни остались, Первуша спросил:

– Ты же сам цену мне говорил, а снижаешь.

– Покупателю я говорю цену выше, торговаться начинаем, сбавляю немного. Но ниже того, что написано, не отдавай.

Первуша начал познавать азы торговли. День тянулся медленно. Он попросился торг осмотреть.

– Ага. Цены на товары решил узнать, сравнить. А ты хитрец!

Хотя у Первуши и в мыслях этого не было. Продавали все – ткани разные, от льняных до шелка и бархата, горшки и чашки глиняные, оловянные, железные, серебряные – по деньгам. А еще изделия шорников и кожевенников – седла, уздечки, ремни, тут же сапожники торговали сапогами. Подальше кузнецы предлагали подковы, замки, косы и ножи. Другие торговцы – одежду взрослую и детскую, шапки. Особняком украшения – медные, серебряные и золотые. Подальше харчи – сало, муку, яйца, льняное и конопляное масло, битых кур. Восточного вида люди, то ли ногайцы, то ли башкиры, предлагали специи – перец, шафран. В углу торга живой товар – кони, овцы, свиньи, телята и коровы, куры в клетках.

Шум, пыль, споры. Голова у Первуши кругом пошла. На обратном пути к лавке бабку-травницу приметил, подошел. Многие продавцы кричали, товар свой нахваливали, а она молча сидела. На прилавке травы разложены, снадобья. Первуша брал пучки сушеных трав, разглядывал, нюхал.

– Базилик?

– Верно, сынок.

– А это одолень-трава?

– Откуда знаешь? Молод еще.

Первуша маленький горшочек в руку взял, горлышко понюхал.

– От болей в суставах.

Бабка удивилась:

– Кто же тебя учил-то?

– Был один хороший человек, помер.

– Имечко не скажешь? Может – знаю.

– Он далеко отсюда жил, навряд.

Пока к лавке возвращался, духом воспрял. На торгу травами торгуют, почти любую найти можно, а ведь он не весь торг еще обошел.

Первуша за пару дней работы у купца все премудрости усвоил. Купец, довольный работником, укатил за товаром в Рязань.

За неделю, пока его не было, Первуша почти все товары продал. Купцу отчет на вощеной табличке нацарапал писалом – сколько продал, за какую цену. Купец на итог по своему прибытию глянул, монеты пересчитал, сошлось. Поздей отдохнул пару дней, товар в лавку перевез, укатил на сей раз на Желтоводскую ярмарку, что под Нижним была. А Первуше скучно стало. Товары почти одни и те же, покупатели примелькались, с лавочниками перезнакомился.

Только при житье с Колядой каждый день узнавал что-то новое. А у торговцев все разговоры о выручке – где купить удачно товар можно, как продать с выгодой. Как представил, что так неделями, месяцами, годами работать надо, тоскливо стало. Купец богатеть будет, а Первуша так, на подхвате, на побегушках, останется. И не богатства ему хотелось, Поздею вовсе не завидовал, а