Мария поёрзала на стуле, пытаясь расшевелить кровообращение, но поняла, что этого недостаточно. Она встала и захромала по комнате, наклонившись, чтобы помассировать затёкшую правую икру.

– Говорите, вы уже двадцать третий? – переспросила она, почти опасаясь, что вопрос прозвучит слишком скептически. Не потому, чтобы боялась обидеть Дарэма, а потому, что рассказ странно зачаровывал, и она не была уверена, что хочет его разоблачать так скоро. Хоть один намёк на насмешку – и шлюзы откроются. – Вы двадцать третий Пол Дарэм из плоти и крови, прошлое которого включает всех тех, которые были до него?

Дарэм ответил:

– Насчёт точного числа не уверен. Я мог сосчитать эту, последнюю, версию больше одного раза; я способен поверить в двадцать три воплощения, но некоторые из них могут быть ложными. Сама природа иллюзий, которыми я страдал, способствует неуверенности.

– Способствует. Нет ли тут недооценки?

Дарэм остался невозмутим.

– Сейчас я здоров. Нанохирургия – действенный метод. Врачи объявили меня нормальным, и у меня нет оснований сомневаться в их выводе. Они просканировали мой мозг, он функционирует безупречно. Я видел данные обследований до лечения и после. Активность префронтальной коры…

– Но разве вы не понимаете, как всё это нелепо? Вы признаёте, что страдали галлюцинациями. Настаиваете, что теперь излечились. Но при этом утверждаете, что ваши галлюцинации не были галлюцинациями…

– Я же с самого начала признал, – терпеливо повторил Дарэм, – что моя болезнь всё объясняет. Я воображал себя – потому что был психически нездоров – Копией в двадцать третьем поколении другого Пола Дарэма из другого мира.

– Потому что были психически нездоровы! Тут и делу конец.

– Нет. Потому что сейчас я вполне рационален, и это можно удостоверить, а логика теории пыли представляется мне по- прежнему осмысленной. При этом не имеет значения, истинны мои воспоминания, ложны или то и другое одновременно.

Мария застонала.

– «Логика теории пыли»! Это не теория. Она не поддаётся проверке опытом.

– Не поддаётся проверке – для кого?

– Для кого угодно! То есть… даже если предположить, будто всё, во что вы верите, правда, вы прошли через двадцать три эксперимента и до сих пор не знаете, что вам удалось доказать или опровергнуть! Как сами сказали: ваша болезнь всё объясняет. Неужели не слышали про бритву Оккама: если чему-то есть простое объяснение, не надо искать более сложные способы растолковать то же самое? Никакая «теория пыли» не нужна, – слова Марии гулко разнеслись в полупустой комнате. После паузы она добавила: – Мне нужен свежий воздух.

Дарэм твёрдо ответил:

– После двадцати трёх двусмысленных результатов я наконец знаю, как всё сделать правильно. Копия плюс виртуальное окружение – это лоскутное одеяло, мешанина. Такая система слишком скудна, мало детализирована и непоследовательна, чтобы быть самодостаточной. А будь она самодостаточной – и весь виртуальный мир, в котором я находился, сохранялся бы вместе со мной. Такого ни разу не случилось. Вместо этого я каждый раз оказывался человеком из плоти и крови, имеющим причину считать, что у него со мной одно прошлое. Это объясняло структуру моих воспоминаний гораздо лучше, чем виртуальная реальность, даже когда приходилось прибегнуть к такому объяснению, как сумасшествие.

Теперь мне предстоит построить самодостаточную структуру, у которой могло быть только одно прошлое.

Мария несколько раз глубоко вздохнула. Всё это было почти невозможно терпеть: унылая квартира Дарэма, его космическое визионерство и неодолимая механистическая логика, перемалывающая любые попытки извлечь из его болезни здравые выводы. Врачи и правда вылечили его: он был нормален – просто не хотел расставаться со своим вымышленным прошлым и потому изобрёл безупречно логичную, неопровержимую причину оставить его при себе.

Если он в самом деле рассказывал всё это копам, почему они продолжают его преследовать? Им следовало понять, что он безвреден, и оставить его в покое, а безмозглые клиенты пусть сами о себе заботятся. Этот тип даже себе ничем не угрожает. А