– Я и так думаю о Харне и отлично знаю, как он выглядит без одежды, – беззаботно пожала плечами Таэльмина. – И о любви думать тоже приходится постоянно… Как видишь, не такая уж я и странная.

– И еще ты не солгала сейчас ни слова, – разочарованно буркнул лекарь, и тень догадалась наконец проследить за направлением его взгляда.

И озадаченно нахмурилась – смотрел ее новый наставник на странного светлячка со стрекозиными крыльями, зависшего вверх пузиком под потолком, зацепившись лапками за крючок.

– Они чувствуют ложь?

– Фейлы любят правду, – поправил Ительс, – и отлично умеют ее различать. Могу открыть секрет основного заработка жителей наших поселков: мы специально берем их в дома совсем маленькими и стараемся говорить при них только правду, лишь тогда они становятся со временем большими и могут вырастить солнечные жемчужинки. Но это очень трудно, некоторые фейлы живут десятки лет, старятся и угасают, так и не принеся ни единой жемчужины.

– Бедные… – искренне расстроилась, посочувствовав дивным созданиям, тень, припомнив, как тревожно мигал светлячок несколько минут назад, когда здесь скандалила Зорья. – Значит, им приходится несладко, если они слышат ложь. А вы не пробовали отдавать тех существ, которые не создают жемчуг, кому-нибудь более честному?

– Пытались… не вышло. Они привязываются к людям, как собаки или кошки.

– Наверное, – огорченно вздохнула Таэльмина, подумав, – я все же не решилась бы взять себе фейла. Иногда просто нельзя сказать правду, это может привести к очень большим бедам.

Светлячок под потолком неожиданно вспыхнул ярко, словно получивший смолистую веточку костерок. Стремительно замахал крылышками и вдруг сорвался с крючка, заметался по комнате, несколько раз замирая то перед побледневшим Ительсом, то рядом с затаившей дыханье тенью, и, наконец, решился. Сел на плечо хозяина дома, поелозил, трепеща крылышками, и вдруг замер, плотно припав к грубой ткани.

– Бокал… – напряженным шепотом потребовал лекарь, – скорее! Да не этот… прозрачный!

Метнувшаяся к полкам с посудой тень сунула на место серебряный кубок, выхватила хрустальный и поспешно подала наставнику.

– Не мне… я не вижу. Подставь ему, ее нельзя брать в руки в первые два дня, пока корочка не окрепла.

– Поняла… – Таэльмина подставила под фейла посуду и замерла в напряженном ожидании.

Несколько минут ей казалось, будто светлячок заснул, но он вдруг встрепенулся, забил крылышками, и бокал в руках девушки осветился дивным сиянием, одновременно искристым и призрачным, исходившим от лежащего на дне сосуда зернышка солнечного света.

– Ох, – восхищенно выдохнула тень, – какая прелесть! А как теперь малыш себя чувствует?

– Хорошо чувствует, – счастливо засмеялся Ительс, глядя, как фейл, беззаботно трепеща крылышками, занимает свое место под потолком, – жемчуг они создают только тогда, когда переполнены жизненной силой. И теперь он как бы помолодел и одновременно стал более сильным, хотя это не совсем точное определение. Но я тебе обязан… у меня он вряд ли создал бы жемчуг так скоро. В поселке считается удачным год, когда образуются две-три жемчужины. Половину вознаграждения, которое дадут эльфы за эту драгоценность, я отдам на нужды поселка, половина остального – твоя.

– Ничего мне не нужно, – твердо отказалась тень, – помоги лучше Харну быстрее выйти на свободу.

– Этот вопрос будет решать на закате совет поселка, – глянув в окно, сообщил лекарь и направился в кабинет, бережно держа в ладонях бокал, – примерно через час. Я тоже в совете и, разумеется, выскажу свое мнение, но твоего… друга и без меня освободят, просто старшие жители сами должны убедиться, кто из них двоих чего стоит.

– Ительс, не называй его моим другом. Я пока плохо понимаю, почему тут исчезают оставленные брачным ритуалом знаки и почему вы считаете себя вправе разрушать священные союзы, но нас с Харном связывают и другие, более сильные узы. И потому бесполезно пытаться заставить меня выбрать кого-то другого, ни к чему хорошему это не приведет.

– Да, ты умеешь защищаться, я заметил. Но не все так просто… И раз у меня есть немного времени, могу объяснить. Как я уже сказал, сюда попадают только преступники, жертвы и авантюристы, и большая часть из них – мужчины. А поселкам нужны дети, без этого тут не выжить. Потому и приняли первые прошедшие через границу поселенцы закон: считать всех попавших сюда женщин общим достоянием. Но отдавать право на отцовство только самым лучшим. Не смотри так возмущенно, я сам понимаю, как некрасиво это звучит. Однако иного способа продолжить род у изгоев нет.

– А туземные женщины?

– Откуда им взяться? Когда старшие расы решили закрыть наших предков границей, отделив им малую толику мира, они