картёжницу унесло пятками в ночь, треснув затылком о свод небесный так, что аж звёзды посыпались, настучав по маковкам ещё четырём-пяти подруженькам.

Двух уложило напрочь, две временно откинули копыта, и как минимум одна, хихикая, убежала за рощу, задрав подол выше головы. Как говорят у нас на милой Украине – сбрендила баба.

– От така наша перемога, – многозначительно выпятив широкую грудь и засучив рукава, прорычал рогатый козачина. – А теперь тикайте, хлопци-и!!!

Мигу не прошло, как рванулся он с места в низком старте, и только пыль заклубилась по просёлочному тракту в сторону польской границы. Когда стук козачьих сапог с подковками растаял в повисшей тишине, Николя, приподнявшись на локте, тихо бросил приятелю:

– Сбежал, сукин сын. Вот же подстава…

– Та и мы с вами хороши, паныч, чёрту на слово поверили?!

– Ведьмы к нам идут. Думаешь, бить будут?

– Та не, шо вы, кому оно надо?! Борща з нас наварят, та и вся недолга.

Хриплое дыхание ведьм приближалось с неумолимостью чумацких волов. По крайней мере, у половины баб глаза были так же налиты кровью, а из ноздрей вылетали струи горячего пара.

– Бачьте, а голумов вони усих забили.

– Големов, – поправил его образованный друг.

– Та чем нам тот хрен ихней редьки слаще? – философски вздохнул кузнец. – Так шо, мы помрем али вы вже маете який-то хитроумный план?

– Последнее желание, – храбро выкрикнул молодой человек, вставая из гроба в полный рост.

– Яко тако желание? – В передние ряды протопталась неубиваемая ведьма-картёжница.

– Покурить на дорожку!

– А чего ж нет? Пожалуй, в том беды нет. Навродь покурить-то парубкам можно? Нехай себе покурят! – посовещавшись меж собой, завизжало бесовское племя. – А ужо потом мы им добавим огоньку в одно место!

Молодой гимназист с бледным от храбрости лицом кивнул, достал из кармана кисет, набил трубку и попросил Вакулу щёлкнуть кресалом.

– Ох, паныч, уж коли мамонька моя прознае, шо я курив…

– Если ты сей же час не раскуришь сию проклятую трубку, то о твоей матушке можно и не беспокоиться.

– Почему?

– Просто на небесах нам будет не до того. – Николя сунул трубку в зубы верного товарища, убедился, что тот хорошенько затянулся, и в свою очередь тоже старательно запыхтел козачьей люлькой. Сладковатый запах ладана защекотал ноздри.

– То ж не табак, – дружно встали ведьмы, словно бы натолкнувшись грудью на непреодолимую стену. – Та що ж вы такое курите, аспиды?! Мы-то твоей мамке усё расскажем!

– Не отвечай, Вакула, они того не стоят. Кури.

– Та и в мыслях не было, тю на них. Сижу курю…

– И главное дело, издеваются ищо же, подлецы! – в сердцах взвыла старая ведьма, с тоской слушая крик петуха, продирающего своё птичье горло в просыпающейся Диканьке. – Поганьци и есть, одно слово…

Вся присутствующая здесь прекрасная половина пекла поддержала её разочарованным воем и клятвами страшной мести. Однако третьих петухов никто дожидаться не стал: попрыгав на мётлы да грабли, рванула хвостатая нечисть в разные стороны, с визгом и матерными выражениями.

– А можно спросить, паныч, откуда у вас ладан появился? – крепко затянулся кузнец.

– Из церкви.

– Отец Кондрат дав?

– Угу, только он ещё об этом не знает, – кротко признался Николя.

– Нешто спёрли? Ох то ж грех…

– Просто взял без спросу.

– А-а, ну тады и грех не беда, – уверенно хмыкнул Вакула, возвращая трубку другу, и, закинув руки за голову, вольготно растянулся в гробу.

Прозвучал в рассветной тишине третий крик петуха. Свежим дыханием повеяло с зелёных рощ и лугов. Вот уже и птичье пение