нибудь сами себя повеселите, добре?

Николя на мгновение смутился, потом вспомнил, что простодушный кузнец просто не мог иметь в виду каких-либо скабрёзных двусмысленностей, более подходящих уму человека с классическим образованием, и, выдохнув, спокойно опустился на лавку в дальнем углу.

– Что делаешь?

– Кую. Нешто не видите?

– Вижу.

– Так шо ж спрашиваете?!

– Я имею в виду, что конкретно куёшь?

– Та так… – вдруг засмущался широкоплечий кузнец. – То баловство такое… для Оксаны. На сундук углы красивые да обшивку железную, в кружевах. А шо, нельзя?

– Она тебе за это хоть платит?

– Батька её платит, старый дуб, козак Чуб, – с раздражением бросил Вакула. – Коли б не для моей милой Оксаны, так нипочём бы от него заказ не принял! От поубивав бы, а не принял!

Николя понимающе кивнул. Сложные отношения молодого кузнеца и дебелого Чуба давно стали главной и нескончаемой темой сплетен на всю Диканьку. Напомним тем, кто забыл, мало ли…

История покруче шекспировской трагедии про Ромео и Джульетту. В целом всё просто. Молодой кузнец Вакула полюбил красавицу Оксану, дочь козака Чуба. А сам козак Чуб по уши втрескался во вдовую мать кузнеца, общепризнанную на селе прекрасную Солоху.

И надо признать, что сама Солоха отвечала ему полной взаимностью под прикрытием откровенного флирта. Так что если бы свадьба Чуба и Солохи произошла ранее венчания Вакулы и Оксаны, то кузнец был бы по гроб жизни в полном пролёте, ибо женихаться к сводной сестрице у нас, православных христиан, как-то не принято.

Вот почему Вакула любыми средствами и способами пытался привлечь внимание неприступной красавицы, хотя сама Оксана относилась к происходящему крайне легкомысленно. Бессердечная девица, как говорили старухи на селе. Впрочем, кто ж им верит, бесовкам беззубым?

– Сундук – это хорошо. Девушки любят подарки.

– А то ж! Ще я его весь размалюю цветами красными да синими, гореть будет, як жар! Хоть весь околоток исходит своими прекрасными ножками, а не найдёт подобного сундука!

– Это правильно. Кстати, а какие у тебя планы на вечер?

– Ну… думал, шо до Оксаны загляну. Коли, конечно, батьки её, старого дурня, дома не будет. А шо?

– Да так. Хотел тебе предложить прогуляться немного в другую сторону.

Вакула отложил молот.

– Так, паныч Николя, а явите ж таку божескую милость, та и расскажите мне, убогому, за Христа ради, шо приключилося? В яку жижу навозную у свинячьего загона вы на сей раз обеими ногами вляпались?

– Ну, свиньи там точно ни при чём. Тема гораздо более приятственная внешне. – Мечтательно прикрыв глаза, молодой гимназист вызвал в памяти чудесный облик ясновельможной пани, дочки сотника. – Вакула, скажи, а ты русалок видел?

– Энто тех, шо пучеглазые, с зелёными волосьями, грудями до пояса да рыбьим хвостом? Не, таких не бачив.

– Таких и я не видел, – брезгливо поморщился Николя и красиво, в красках, описал верному другу свой чудесный сон, который, ежели призадуматься, вполне себе мог оказаться и не сном вовсе.

Кузнец слушал, не перебивая, с большим интересом, и в карих глазах его уже начинал разгораться безбашенный огонёк отпетого искателя приключений на свою же пятую точку.

Собственно, это неутомимое любопытство, любовь к сказкам и страсть ко всему необычайному и являлись самой надёжной основой дружеских скреп нашей парочки. Поэтому Николя ни капельки не удивился, когда по окончании его рассказа Вакула снял старенький кожаный фартук, отложил рукавицы и удовлетворённо буркнул:

– Я з вами, паныч. Тока думаю, сеть бы рыболовную взять треба. Ну, може, ещё багор какой ни есть, из тех, коими на Днепре осетров да сомов под жабры хватают.

– Вообще-то мы не на рабылку идём. Там же только русалки будут.

– А ведьма? – напомнил кузнец.

Николя хлопнул себя ладонью по лбу, казнясь за легковерную забывчивость. Действительно, если паночка непременно