козаков стояла у него за спиной. Руки стискивали древко косы, острый взгляд отмечал подозрительные тени, скользящие то справа, то слева, мысли были упоительно легки и сами собою складывались в чёткие возвышенные строки.

«Так есть ли что-либо на земле светлее уз товарищества? Ведь ежели посмотреть на нас сейчас трезвым взглядом умного человека, то спросит он: зачем же иду я на верную смерть в зримую любому засаду, где приманкой служит лишь одна капризная дивчина, которую вот так уж угораздило полюбить моему другу? Да и то, если тот же Вакула так очарован прелестями дочери козака Чуба, так пускай сам и спасает её, как легендарный паладин из европейских романов! – Молодой человек невольно покосился на широкую спину приятеля и поправил запорожскую шапку на голове. – Неужели, идя рядом, не вписываюсь я в логичное развитие сюжета его и её судьбы? Где же тогда моя роль, в чём моё участие, разве столь уж непременно надобно оно? Чудеса, да и только! Что же столь яростно толкает меня на верную погибель? Второй раз ведьмы да нечисть всякая с нами шутки шутить не станут. Но, получается, и впрямь в крови нашей есть святая вера в товарищество, и сильнее её нет ничего на всём белом свете, так что уж пусть теперь и сама смерть ломает себе зубы о наши христианские души…»

– Ну от и добрались, – тихо объявил кузнец, кивком головы указуя на полуразвалившийся храм божий.

Старая заброшенная церковь без креста, с давно выбитыми стёклами и покосившейся оградой выглядела сказочно и невинно в мягком лунном свете. К полуночи, когда «волчье солнышко» войдёт в зенит, так, наверное, храм и вовсе казался бы сделанным не руками человека, но вылепленным из туманной серебряной дымки. Тихо и мирно спал он, но от той тишины странная тревога вползала в сердце, сжимая кольцами страха, словно чёрная змея.

– Думаете, она вже там?

– Да, – рассеянно откликнулся Николя, шаря взглядом по сторонам. – Знаешь, быть может, нам всё-таки надо было позвать людей на подмогу?

– Тю, паныч, та кто пошёл бы на ночь глядя? Та ще из-за того, шо нам какая-то ведьма Наталка на живой свинье казала, шо Оксану нечистая сила за околицу заманила? Так то, може, один бы её батька з нами и пошёл! Ежели ще трезвый, а шоб старый дурень Чуб перед сном горилки не выпил – з того бы зараз все кобели на Диканьке передохли…

– Тоже верно. Так давай и мы зайдём с козырей!

– То як же?

– Тупо прём вперёд, ищем в церкви Оксану, огораживаем круг по полу цепью и держимся в осаде, как козаки при Азовском сидении.

– Ох и добре же ваши речи слушать, паныч Николя, як по написанному читаете.

– Образование – великая вещь.

– И то верно, в разумной пропорции!

Николя поморщился, словно у него резко заболели все зубы сразу, потом сплюнул на землю, перехватил косу поудобнее и быстрым шагом пошёл к церкви.

Нечисть уже и не особо скрывала поганые рожи свои. В кустах откровенно хрюкали черти, целый полк самых разнообразных ведьм, от горбатых старух до осьмнадцатилетних красавиц с чёрной душой, распластались в траве или замерли в густом фиолетовом небе.

Мелкие бесы короткими перепрыжками вздымали пыль от одного пригорочка до другого. Слышалось шипение ядовитых гадов, хлопанье крыльев нетопырей, лязг волчьих клыков, скрежет ножей и чьё-то невнятное рычание.

– Главное, не бежать, – тихо предупредил Николя. – Иначе не выдержат и кинутся на спину.

– Сам чую, – глухо подтвердил кузнец, демонстративно перебрасывая тяжёлый молот из руки в руку с той же лёгкостью, с коей малое дитя держит сахарного петушка на палочке. – Да тока у них до нас другое дело, дотерпят, поди, без разговоров не убьют. Ще не бачив ни одной ведьмы, шоб поболтать не хотела, есть у них тот бабский грех…

– Пожалуй.

И то верно, кто же слышал о нечистой силе, упускающей возможность почесать языком со своей жертвой? Что бесы, что черти, что ведьмы да колдуны, все треплются так, словно им по жизни поговорить не с кем. А тут такая редкая возможность – сразу два молодых козака да ещё красавица-дивчина, романтизм, страсть, любовь, борьба, чувства-а…

– Вон она, в центре, у алтаря!

Вакула чуть подвинул друга и первым кинулся к связанной девушке с кляпом из её же шёлковых лент в дивном ротике. У ног несчастной горела крохотная свеча…

– Не дышит, паныч! Може, вже вмерла?!

– Глупости, – присоединился к осмотру Николя, первым делом проверивший пульс красавицы. – В обмороке, сознание потеряла.