В Германии на 18 сентября назначена перепись скота.
В Тегеран благополучно прибыли из Исфагана русская и французская колонии. Положение в Тегеране улучшается. Состав наших сил в Казвине увеличивается.
Статс-секретарем Лансингом подписано соглашение относительно регулирования вывоза товаров из России в Североамериканские Соединенные Штаты.
Впервые после своего выхода в отставку Брайан посетил Вильсона. Брайан отправляется в Европу для агитаций в пользу заключения мира.
В разных пунктах Минской губернии закрыто 40 контор, магазинов и агентств фирмы «Зингер».
Сын тамбовского фабриканта Асеева сформировал на свои средства большой автомобильно-конный санитарный отряд.
Итальянский священник, патер Альфани, директор обсерватории в Ксимениано, сделал очень важное изобретение для военных целей.
Им устроен такой аппарат, который позволяет бросать бомбы с аэропланов с любой высоты и при любой скорости.
На вопрос журналиста патер Альфани подтвердил, что им действительно сделано такое изобретение, но от объяснений уклонился.
«Это касается, – сказал он, – военных вопросов, которые священны и должны быть сохранены в тайне».
Бригада взяла в Вильно почти тысячу пленных, девать которых анненковцам было просто некуда. Пока они сидели на площади перед зданием вокзала, вернее – перед тем, что от него осталось, под охраной сотни казаков. Те прохаживались вокруг пленников, напуская на себя вид свирепый и воинственный. Выглядело это все более чем странно, ведь и пленники, и пленители носили одинаковую форму. Может быть, именно поэтому немцы как-то очень быстро успокоились и даже попытались завязать беседу со своими охранниками. Несколько человек, видимо, владели русским языком, потому что казаки, знавшие по-немецки только «Halt! Hande hoch!» [66] и еще несколько подобных команд, снизошли до ответов.
Глядя на эту «идиллию», Анненков тронул Львова за рукав:
– Только нам здесь братания недоставало, – произнес он негромко. – Сходи, разберись…
Львов вопросительно посмотрел на командира, и тот чуть заметно кивнул. Штабс-капитан подозвал Чапаева, и они вместе отправились к своим охотникам. Через несколько минут на площадь выскочил бледный как смерть подпоручик Зорич. Он, должно быть, ужасно переживал и волновался, но тем не менее скомандовал твердым и уверенным голосом:
– Аufstehen!
Пленники вскочили и без дополнительных команд выстроились в колонну по четыре. Повинуясь приказам подпоручика, казаки повели пленников на пути, и минут через пять оттуда загремели пулеметы.
– …Ла-ла-ла! – напевала Александра, примеряя к своей прическе – куда более богатой, чем в прошлом-будущем – принесенную Львовым роскошную шляпку. Он со своими бойцами прогулялся по городу и набрел на шляпный магазин.
С недавнего времени, когда она узнала, что здесь не одна, психологическое состояние девушки значительно улучшилось. Она повеселела и словно расцвела. Доктор Проходцев даже решил, что Александра влюбилась. Вот только никак не мог понять: в Анненкова или в его верного «кардинала» – Львова. В отличие от дикого есаула, об этом по фронту историй не ходило, но и того, что доктор видел, вполне хватало, чтобы понять: эти двое – два сапога пара! Рядом с красавцем-есаулом покрытый шрамами крепыш Львов выглядел эдаким утесом: грозным, холодным и очень надежным. И Проходцев слышал завистливые ахи и охи других сестер, смотревших на штабс-капитана, принесшего Сашеньке такой неожиданный подарок…
– Ла-ла-ла! Все пучком, а у нас все пучком! – неожиданно выдала девушка, пытаясь разглядеть себя в маленьком зеркальце. – Там, где прямо не пролезем, мы пройдем бочком![67]
В этот момент совсем рядом загрохотали пулеметы, раздались дикие крики. Машинально глянув в окно, доктор пришел в дикий ужас: на путях расстреливали пленных немцев. Особенно страшным было то, что командовавший этим кошмаром Львов спокойно покуривал папироску, стоя возле одного из бешено плюющихся свинцом пулеметов с таким видом, словно выполнял обыденную, рутинную работу.
– Что там? – Хаке тоже сунулась к окну.
– Александра, не надо вам это видеть! – Проходцев загородил девушке дорогу.
– Ну, доктор, ну, миленький, – Сашенька состроила уморительно-просящую гримаску. – Ну, что там такое?
– Там… э-э-э… – доктор замялся, и тут Александра проскользнула мимо него и выглянула прежде, чем он успел ей
