– Замуж зовет.

Это мы уже слышали, но не с бухты-барахты ты вдруг решение приняла?

– А как же Гриша?

– Урод твой Гриша! Клановый урод!

И тут ее наконец-то прорывает – слезы хлещут водопадом. Некрасивые завывания и всхлипы перемежаются возгласами, из которых складывается полная картинка.

Этот шпион доморощенный, этот недоумок Григорий просто эпически облажался! Слов нет, одни матерные на язык просятся.

Кретин! Баран!

Ну кто же улики по дому разбрасывает!

Хорошо еще, что он сейчас где-то по своим делам шляется, а то я, пожалуй, все его увечья на место бы вернул.

И эта: сама хороша! Что бы мама ни говорила, но ведь предупреждал же – не выйдет у вас с ним ничего, говорил по-хорошему: не строй иллюзий… Нет, только хуже сделал. «Ах, ты ничего не понимаешь!» Да я потому и разубеждать не стал, что видел – все мои слова наоборот действуют. Думал, натешится, найдет себе нормального парня, а тут, как назло, Гавриленков со своими идеями вылез. И надо ж так подловить момент было! Специально бы старался – ничего не получилось бы.

А тут, конечно: клановый обидел, значит, все клановые – сволочи и уроды!

Ну, Гриня, ну, долбодятел… Такую дружбу порушил!

Я, конечно, понимаю Наташкину обиду. Даже без маминого совета, наверное, понял бы. Наверное, даже прощаю. Сложись обстоятельства по-другому – эта ситуация вообще бы не возникла. И мы бы распрощались с ней летом как нормальные друзья. А может, и позже бы не раз встретились – привязался я к этой смешной девчонке.

Но вот верить я ей больше не смогу. Она ведь могла прийти со своей проблемой ко мне – я бы этого увечного от нашего дома живо отвадил. Сам бы съехал, в конце концов, чтоб этот козел здесь не крутился. Но она предпочла отомстить, причем не Грине, а мне – очень косвенному виновнику происшедшего.

Дальше мне просто неинтересно. Что она там подумала, что нафантазировала… Мстить не собираюсь, но обида есть, от нее так быстро не избавишься.

Несколькими волнами жизни привожу ее в адекватное состояние.

– Выговорилась? Легче стало?

Девушка замирает в кресле, испуганно глядя на меня из-под ресниц. А ведь хороша, чертовка, уж этого-то не отнять.

– Значит, так. Из дома я завтра съеду, Гришку ты тоже больше не увидишь. Деньги и предприятия, раз они тебе так важны, оставь себе. К тебе всего три просьбы: отпиши мне МБК, кабальную и китайцев.

– Китайцы и так твои, я дарственную сразу оформила… – Голос у Наташки писклявый, на себя не похожий.

– Отлично; значит, только МБК и кабальную.

Без единого слова возражения она пишет необходимые мне бумаги. Проверяю и забираю их себе. Паршиво на душе – словами не передать. Вот так просто зачеркнуть два года бок о бок?

– Давай, что ли, напьемся напоследок?

Наталья с надеждой, что еще можно все исправить, соглашается. И мы полночи пьем и разговариваем, пока она не отрубается, сидя в кресле. Жаль, что не поговорили так раньше: вдруг смогли бы избежать всего этого?.. А оставлять у себя за спиной озлобленную девушку, которая много знает о моих делах и возможностях, мне не хочется. Зачем?

Эта страница моей жизни перевернута, но это не значит, что ее нужно сжечь. Зла я Наташке не желаю, даже договариваемся, что с замужеством она погодит – просто выпишет купчине ограниченную доверенность на управление имуществом. Или – еще лучше – постарается найти себе управляющего. А этот гусь пусть еще поухаживает, а то ишь – воспользоваться ее неадекватным состоянием решил… Еще неизвестно, что он за человек по жизни и не сам ли свел в гроб первую жену. У него, кстати, сын-школьник есть, из-за этого я и лопухнулся с его семейным положением.

И заодно пусть привет ему от меня передаст. Я с ним встречаться сейчас не рискну – инфаркт ему обеспечу мигом, а это не комильфо. Да и мои и Наташкины деньги тогда точно могут пропасть: при всех недостатках Гавриленков – хваткий деляга, не каждый купец в дворяне выбивается, многие так и останавливаются на уровне владельца лавки, максимум – двух-трех. У меня заниматься этими делами душа не лежит, а от Наташки я вообще таких подвигов не ожидаю. Так что пусть, гад, живет: земля – она круглая, как-нибудь потом за углом встретимся.

Еще договариваемся, что я не буду окончательно пропадать. Если что – связь через китайцев, забирать их всех мне пока некуда,