поцелуев с тобой я не теряю. Ну а там… на то она и Бездна, там возможно всякое. И во-вторых. Не вздумай считать меня своим возлюбленным. Вампиры не созданы для этой роли. Встречайся с мальчиками. Целуйся с ними, отдавайся им – живи. Так, как это принято среди людей. А целовал я многих. И еще многих поцелую, и поверь, не только поцелую. Я люблю чувственные удовольствия, впрочем, как любой вампир. Не вздумай обо мне мечтать.

– Спасибо за столь подробную инструкцию, Великий. – Если он хотел меня обидеть, то у него это почти получилось. – Только, по-моему, это не я за вами бегаю, а вы мне пройти не даете!

– Прости. Просто я видел, куда заводят излишне розовые мечты. Не сильно хочу повторить.

– В розовый бассейн с воздушными пузырьками? Я помню, не стоит так беспокоиться.

– Светоч, как романтично. А я вот помню не розы. Я помню пальцы, которые не могут гнуться, потому что вместе с венами перерезаны нервы и сухожилия. Помню кафельный пол факультетского туалета, ведро, в котором грязная вода перемешана с кровью. И я знаю, что когда пробуждается Бездна, растет не только число аварий. Растет и количество самоубийств. Спасти удается не всех. До свидания, Лариса. Более я тебя не задерживаю.

Он отошел в сторону, склонив голову в галантном поклоне. Я выскочила из машины пулей, мечтая избавиться от его общества немедленно. И ошарашенно остановилась. Мы были на крыше. Крыше моего дома, я даже в темноте узнавала окрестности. Но только как я буду спускаться? Все выходы на крышу наверняка закрыты на замок, и я сильно сомневалась, что у Анхена есть ключ.

– А я думал, ты спрыгнешь, – сообщил он мне. – Так бежала. Кстати, юная дева, сумочку не вы потеряли?

Действительно, совсем забыла о своей сумке. И теперь она ехидненько покачивается на длинном ремешке, зажатом в кураторских пальцах.

– Как мне спуститься? – холодно поинтересовалась, протягивая руку за сумкой.

– Идем, открою.

Ключа у него не было. Он просто ударил по двери ногой и вышиб замок. Придержал для меня дверь, какое-то время смотрел, как я спускаюсь по лестнице. А потом развернулся и ушел, избавив меня наконец от своего общества.

Но когда он ушел, из меня вдруг ушли и силы. Ноги подогнулись, и я присела на ступеньку, вцепившись руками в перила. В голове шумело, перед глазами мелькали какие-то пятна… Ну конечно, я ведь даже не обедала, а уж ужинать пора, а тут столько всего на мою бедную голову! Мог бы хоть до двери проводить, Великий и Всемогущий, как это у приличных людей заведено. А у приличных вампиров – нет, они только одежды рвут да двери вышибают! И еще целуются со всеми подряд, а чего – сами напросились… При воспоминании о его поцелуях мучительно заныли губы и все тело отозвалось сладкой истомой. И почти осязаемой тоской по его рукам, которые всегда были здесь, а вот теперь их нет.

Да что же это! Решительно встала, собираясь продолжить путь, но меня тут же резко качнуло, и я судорожно вцепилась в перила, чтобы не улететь вниз по лестнице. Вновь опустилась на ступеньку. Дом у нас невысокий, всего четыре этажа, но я-то жила на втором, и как мне спуститься туда в таком состоянии с четвертого, не сломав себе шею, оставалось загадкой.

Какое-то время я сидела, прислонив лоб к прохладному металлу перил, пыталась собраться с силами, мыслями. Потом опять задремала. Очнулась оттого, что меня трясла за плечо встревоженная соседка.

– Лариса, ты что здесь делаешь? Что случилось?

Изумленно оглянулась по сторонам, не сразу сообразив, где же это «здесь».

– А, нет, все в порядке, просто голова закружилась, я присела передохнуть и задремала… Я пойду, все хорошо, вы не беспокойтесь.

И, прежде чем она успела еще что-то сказать или спросить, я стремительно побежала вниз по лестнице.

Перед собственной дверью немного отдышалась. Затем постаралась войти в квартиру максимально гордо и независимо.

– Лариса, ты где была? – на шум в прихожую немедленно выдвинулась мама. Вот что ж ей книжка-то не читается?

– В библиотеке. – Я равнодушно пожала плечами, торопясь снять пальто, прежде чем мама заметит, что у него не хватает пуговиц.

– Лариса, двенадцатый час ночи, какая библиотека? Я уже больницы и морги готовлюсь обзванивать!

Вот не было мне забот! Какие двенадцать ночи, полчаса, как стемнело… Ничего себе, вздремнула на лесенке. Конечно, учитывая, что с этой учебой последний раз я высыпалась никто уже не помнит когда. Вот только про лесенку мне никто не поверит. А, пошло все…

– Мама, мне восемнадцать лет, да мало ли, где я была! Тебе не кажется, что моя личная жизнь совершенно тебя не касается?

– Нет, не кажется! – Мамочка явно накручивала себя последние несколько часов и теперь собиралась разразиться скандалом. –