делиться непроверенной информацией. Что, если я дружу с кем-то из тех, кого подозревает Элита? Я тут же подумала о Вэл, но отогнала эту мысль. Она не приемная дочь, ее родители живы и до сих пор служат в Ордене.

– Когда ты их найдешь… ты их убьешь? – спросила я.

Прошло несколько секунд. Рен откинулся на спинку дивана, убрал руку с моей руки, сделал еще глоток пива и кивнул.

– Это часть моей работы, Айви.

Я вздрогнула. Пусть я даже каждую ночь убиваю эльфов, но убить человека – и не важно, полукровка он или нет, – совсем другое дело.

– Я ни разу не убила человека.

Рен взглянул на меня, но ничего не ответил, и я догадалась, что ему доводилось убивать людей. Как и многим другим членам Ордена. И не потому, что этого хотелось. Бывало, эльфы слишком долго сосали из человека жизненные силы, как из той женщины во Французском квартале. Или же кто-то из смертных сознательно работал на эльфов. Случалось, что в перестрелке гибли ни в чем не повинные люди. В общем, иногда с этим ничего нельзя было поделать.

– Дэвид говорит, что это слабость, – тихо добавила я.

Изумрудный взгляд Рена сфокусировался на мне.

– Никакая это не слабость, – серьезно ответил он. – Радуйся, что тебе не пришлось замарать руки в людской крови: надеюсь, что и не придется. Да, это моя работа, но это не значит, что мне это нравится. Вовсе нет… – Рен отвернулся. На его скуле играл желвак. – Мне трудно с этим смириться. Даже когда речь идет о полукровках.

Я тут же вспомнила, какое лицо было у Рена, когда умер тот бедолага в Квартале. Я не знала, что ему сказать, поскольку не представляла, каково это – убить кого-то лишь за то, что ему не повезло родиться полукровкой. Не уверена, что у меня получилось бы с этим смириться. Как такое возможно? Если Рен говорит правду, то большинство из них, если вообще не все, понятия не имеют, кто они на самом деле. С другой стороны, я понимала, что они могут быть опасны. Меня обуревали противоречивые чувства, и я никак не могла решить, как же к этому относиться. Единственное, что я знала наверняка: Рен сказал правду – ему это совсем не нравится. Чутье мне подсказывало, что он не врет.

Я скользнула взглядом по его мужественному подбородку, гордому прямому носу, пухлым губам, на которых обычно играла насмешливая улыбка.

– А ты можешь уйти из Элиты?

Он невесело хмыкнул.

– Это из Ордена можно уйти, а из Элиты – нет. Мы слишком много знаем. Я с этим родился. – Он посмотрел мне в глаза. Взгляд его затуманился. – С этим и умру.

У меня сжалось сердце. Мне не понравилось то, что он сказал. Мне не хотелось даже слышать об этом. Я вдохнула, но у меня перехватило дыхание, и ком подкатил к горлу.

Я закрыла глаза.

Какая же я дура. Я впустила Рена к себе в душу, как и Вэл. А ведь я прекрасно знала, что этого делать нельзя. Да что я, мазохистка, что ли? Черт. Если так, почему бы мне было вместо этого не увлечься какими-нибудь развеселыми садо-мазохистскими игрищами – ну там, когда тебя связывают веревками или что-нибудь в этом роде?

– А ты неплохо держишься. Лучше, чем я думал.

Я открыла глаза. Рен смотрел не на меня, а на бутылку пива в руке. Этикетку он почти ободрал.

– Ну, может, потом распсихуюсь. Не знаю. Такие новости не так-то просто переварить.

– Точно, – задумчиво согласился Рен, и меня взбесил его тон, а потом моя собственная реакция на его тон. – А ведь нам еще предстоит выяснить, где врата, – добавил он и допил пиво.

Рен наклонился вперед, опустил ноги на пол и поставил пустую бутылку на журнальный столик.

– Как думаешь, она и правда нам сказала, где находятся врата, пусть даже по-своему?

– Похоже на то. – Я провела ладонью по лицу и устало вздохнула. – Помнишь, что она сказала напоследок: о месте, где ни духи, ни люди не могут найти покоя? Что-то мне это напоминает. Надо переговорить с Джеромом. Он здесь всю жизнь живет и наверняка вспомнит пару мест, которые нужно будет проверить.

– Хорошая мысль. Угости его тортиком, – ухмыльнулся Рен. – Чтобы задобрить. Ну и мне оставь кусочек.

Я нехотя улыбнулась.

– Я пока не знаю, заслужил ли ты тортик.

– Ну, ты ведь дашь мне… попробовать?