в груди. Я выдержала без стона первые пять Клейм, но сейчас я вскрикнула, потому что эта боль острее боли ожога. Хуже боли ожога, мучительнее пережитого в сарае унижения. Это страшнее всего, что было до сих пор.

Джунипер повернула голову вслед за Артом, и ее лицо – лицо предательницы.

Попалась. Слезы разом просохли, гнев овладел мной.

– Селестина! – Арт вскочил. – Что с тобой? Что произошло?

Он подбежал ко мне, чуть ли не в панике, но я понимаю: его не смущает, что я застигла его с другой, его пугает лишь мой вид.

– Стой! – крикнула я, и он замер на месте.

– Господи, Селестина! – прошептала Джунипер, уставившись на меня, обеими руками хватаясь за лицо. – Что стряслось?

– Селестина, – повторил Арт, подходя ближе. Я отступила на шаг, и он снова остановился. – У тебя кровь? Где твоя обувь? Что произошло? Кто тебя так?

Я слышу искреннее чувство в его голосе, и горе, и гнев.

Джунипер присоединилась к нему. При виде этой парочки, бок о бок, я задохнулась от ярости.

– Знать вас обоих не хочу. Вы предали меня тогда и как же было не предать меня во второй раз. – И, обращаясь к Джунипер, попрекнула ее: – Значит, ты знала, где он прятался все это время?

– Да, но…

– Прямо здесь? – все еще не веря, переспросила я. Представить себе: он отсиживался в каком-то из этих сараев, и Джунипер приходила туда к нему, а меня только что заперли и мучали в таком же сарае. – Я же говорила, ты каждую ночь уходишь… – И тут до меня дошло. – Я знала, но верить не хотела. А ты… ты выставила меня лгуньей.

Теперь я поняла, почему все это время злилась на сестру. Кажется, я уже всё знала, вот только самой себе не признавалась.

– Селестина, это не так. Дай мне хоть слово сказать, объяснить. Я только помогала ему.

– Молчи! Вы оба лжецы! – заорала я, и Арт отшатнулся, отвел глаза, не решаясь спорить.

– Это не то, что ты подумала… Она помогала мне прятаться, мы вовсе не… ты же понимаешь… – забормотал он, в смущении приглаживая волосы.

– По-моему, вы тут неплохо устроились вдвоем, – сказала я, окидывая их взглядом.

– Да нет же, – сказал он. – Я тебе говорил: я не вернусь к отцу. Не могу – после того, что он сделал с тобой.

– Что он сделал? А вы двое – вроде как и ни при чем?

У Джунипер мои слова вызвали слезы. Арт сцепил челюсти, желваки заходили. Да, удар ниже пояса, но я так зла, я хотела бы причинить им такую боль, какой они в жизни не чувствовали, пусть хоть отчасти разделят мои муки. Я тосковала о нем каждый день и каждую ночь, а она все это время знала, где он. Могла рассказать мне, могла отнести ему весточку от меня, могла мне помочь, но предпочла помогать только ему.

– Хорошо устроились, – сказала я, осматриваясь. – Уютно. А вот мне, Арт, – мне нигде не скрыться. Нет для меня убежища. Мне приходится иметь с этим дело каждый день, лицом к лицу, в одиночку. У меня такой роскоши нет, как у тебя, – чтобы кто-то обо мне заботился, старался, как сделать мне получше. Ты всегда умел найти желающих. Но ведь до конца жизни прятаться не станешь, Арт. Рано или поздно, а придется вести себя как мужчина.

Это его задело, я видела, – вот и хорошо.

– Ты всегда твердил, что не оставишь меня, но ты – трус, больше ничего. Оба вы трусы.

– Селестина! – прошептал он, и голос его надломился, словно всхлипом. – Я тоскую по тебе.

Это правда, я слышу, как ему больно. Пусть я дура, но я ему верю.

– Так почему же ты сидишь тут с моей сестрой?

– Дай объяснить, – повторяет он, теперь уже сердито: обиделся, что я затыкаю ему рот. Он шагнул ко мне, и я попятилась.

– Не могу. – Мне представилась очередная схватка с судьей Креваном в Трибунале, и силы вернулись. Нет, со мной еще не покончено. – Я не позволю вам снова сломать мне жизнь.

Осталось четыре минуты. Я повернулась и бросилась бежать.