обмен: мою жизнь за его. Как сказал классик, это не отмщение, если мстителя настигает расплата. А Рудик был достоин правильной мести.

Поэтому когда лицо Сина оказалось прямо передо мной, я не выстрелил в него, а лишь двинул гетмана коленом в пах.

Удар оказался не особо эффективным. Причиндалы моего противника надежно защищала стальная раковина бронекостюма. Но уж так устроен человек, что когда ему лупят ногой в промежность, он по-любому рефлекторно согнется, спасая гениталии, вне зависимости от того, достиг тот удар цели или нет.

И когда Син согнулся, я двинул ему стволом пистолета под подбородок. Хороший получился апперкот. Зря конечно гетман не надел шлем. Какой смысл напяливать на себя бронекостюм среднего класса защиты, когда башка не защищена? Смотрится, конечно, эффектно, типа современный рыцарь без шлема. А на деле туфта полная, понты и позёрство. За которое порой приходится расплачиваться по полной. Как сейчас, например.

Оглушенного ударом гетмана я взял за лицо, при этом одновременно заходя ему за спину. После чего резко развернул. Это довольно легко, если знать куда давить. Лучше одновременно на области носа и лицевого нерва. Тогда человек становится послушным, словно бычок с кольцом в ноздрях. Куда угодно пойдет, и как угодно развернется, уходя от боли. Главное только следить, чтоб сам себе шею не свернул от усердия, потому что если правильно давить, то это реально очень больно.

В общем, через секунду мы с Сином стояли в классической позе героев кинобоевиков. Я – за ним, прижав ствол пистолета к гетмановскому уху, а свободной рукой придерживая Сина за кадык. А напротив нас – дюжина мордоворотов со стволами, плюс, заслышав шум, другие еще со всех сторон к нам бегут.

– И что теперь? – полузадушенно прохрипел гетман. – Убьешь меня?

– Приложу для этого все усилия, – отозвался я.

– Ну-ну. Ненадолго же ты меня переживешь.

– А вот это уж как Зоне будет угодно.

Убедившись, что бойцов вокруг собралось прилично, я сделал то, что, возможно, никто из них не ожидал. Признаться, я сам не до конца понимал, что сейчас сделаю. Решение пришло само. Очевидное. И, пожалуй, единственное в реально безвыходной ситуации.

Я просто оттолкнул Сина от себя, бросил пистолет на землю и сказал, громко и отчетливо.

– Гетман группировки «Воля», я вызываю тебя по закону свободы.

Я не исключал, что меня пристрелят раньше, чем я успею произнести эти слова. Да и после этого могли вполне…

Но никто не выстрелил.

В воздухе повисла тишина. Лишь слышно было, как за стеной скребутся мертвецы, да занудно, словно сонные шмели, гудят прожекторы, которых на этой базе было явно с избытком.

Син развернулся ко мне, потер рукой помятое горло, кашлянул, после чего спокойно так приказал:

– Завалите его на хрен.

И развернулся было чтобы уйти, не сомневаясь, что сейчас три десятка пальцев выберут слабину спусковых крючков, в результате чего я превращусь в кусок окровавленного мяса, нашпигованного свинцом.

Однако красиво уйти у гетмана не вышло. Застыл на полуразвороте. Потому, что и на этот раз не прозвучало ни единого выстрела.

– Не понял, – ровным голосом протянул Син. – Оглохли?

– По ходу, это ты оглох, гетман, – проговорил один из бойцов, лицо которого пересекал страшный шрам от края левого глаза до середины правой щеки, при этом нижняя четверть носа отсутствовала. – Он тебя вызвал. По закону свободы. Так что сам его и завали. Это будет по-нашему.

– Безнос, ты совсем офонарел? Неподчинение приказу? – тихо спросил Син, доставая из кармана нож Рудика, ту самую «шестерку», похожую на портативное копье. Сухо щелкнул клинок, вылетая из рукояти.

– Это ты берега попутал, – прямо глядя в глаза Сину, проговорил боец. – Твой отец, помнится, от вызова не отказался. И ушел достойно, упокой его Зона. А с тобой последнее время что-то не так, гетман. К людям относишься как к скотине, с мутантами путаешься, человечину жрать заставляешь…

– Это с нами не так, что всё это терпим, – сказал второй боец с «Вихрем» в руках. – Прогнила «Воля». Не группировка, а живой труп, типа тех слепков, что снаружи скребутся.

Бойцы глухо заворчали. В воздухе явно запахло бунтом.

Но тут раздался частый топот «берцев» по асфальту и к собравшейся толпе подлетел запыхавшийся парень с крутым погонялом «Тесак», тот самый, кого Син послал в «їдальню».

– Сгнил одноглазый, как есть разложился напрочь! – выпалил он. – Один скелет остался и вонючая лужа под ним!

– Что-то он больно быстро развалился, даже для мутанта, – с сомнением в голосе проговорил Безнос. И, повернувшись ко мне, спросил: – Это ты его?

– Ага, – безразлично проговорил я.

– Члена группировки, – уточнил гетман, явно вздохнувший свободнее оттого, что беседа перешла в другое русло.

– Да в гробу мы видали такого члена, – непочтительно бросил Безнос, сплюнув себе под ноги. – Туда ему и дорога. Интересно просто, с чего это он так резко расплылся.

– Мутант, – пожал плечами Тесак, переводя дыхание после пробежки до столовой и обратно. – С ними чего только не бывает.