Тадеушу и расспросил о впечатлениях. (Мой помощник попробовал было заартачиться: негоже, дескать, простому полковнику в княжеской карете разъезжать, но я указал, что это в интересах общего дела, да и он вовсе не простой полковник, а особенный.) Результаты оказались более чем удовлетворительными, особенно с учетом нашего, весьма примитивного технического оснащения… Но законов подлости-то никто не отменял! Возьмет и лопнет проклятая рессора, наградив сиятельное седалище увесистым толчком. Или колесо вдруг слетит с оси… Поэтому я неподдельно волновался, особенно когда карета скрылась из виду, завернув за угол княжеского особняка.

Но удача была в тот день на моей стороне. Вскоре послышался топот и стук колес, показались кони, мгновением позже – кучер на облучке кареты (слава богу, невредимой), в окошке которой виднелась сияющая княжеская физиономия. Даже с большого расстояния было видно, что Иеремия просто в восторге.

«На роже блины можно жарить без смальца! – прокомментировал неугомонный внутренний голос. – Начальство довольно, проси чего хочешь, не откажет. Хоть орден, хоть поместье с парой сотен душ…»

Я опять приказал ему заткнуться и не отвлекать от дела.

– Потрясающе! Езус-Мария, это просто чудо какое-то! – возбужденно воскликнул Вишневецкий, спрыгнув со ступеньки-подставки на землю. – Ни малейшей тряски! Если бы мне кто-то сказал, что подобное возможно, я просто рассмеялся бы выдумщику в лицо. На Бога, как пану это удалось?

Я, почтительно склонив голову, заверил, что мне очень приятна его похвала. После чего попросил нагнуться и осмотреть «новшество», объяснив его суть. Иеремия с горящими глазами осматривал рессоры, время от времени одобрительно комментируя мой доклад. Судя по виду князя, он готов был даже встать на четвереньки, чтобы улучшить обзор, но не позволила шляхетская гордость.

– Чудесно! Я очень доволен, – заявил он, выпрямившись. – Ничуть не сомневался, что пан Анджей сдержит обещания, но так приятно увидеть это собственными глазами! А уж как будет довольна ясновельможная княгиня… Гей, слуги! Передать княгине мою просьбу явиться сюда, да поскорее!

«О черт… Вот это совсем лишнее…»

– Ясновельможный князь позволит мне отлучиться? – заторопился я. – Господь свидетель, дел столько, что минуты свободной нет…

– Ни в коем случае! Я хочу, чтобы вы непременно присутствовали и услышали похвалу княгини. В конце концов, небольшая задержка не столь уж страшна. Да и нельзя же все время истязать себя работой, нужен и отдых!

«Задержка-то не страшна… А вот любовная дурь ее сиятельства – даже очень!»

Гризельда не заставила себя долго ждать. Неудивительно: все люди, окружавшие князя, давно привыкли, что его просьба – это приказ, отданный в вежливой форме.

– О, как я рада видеть пана первого советника! – ее лицо расплылось в искренней, не показной улыбке. – Увы, он посещает наш дом столь редко, что я уж начала опасаться, не обидела ли пана, сама того не заметив, упаси Матка Бозка!

– Также безмерно рад видеть ясновельможную княгиню. – Я почтительно склонил голову, стараясь не встречаться с ней взглядом. – И, разумеется, ни о каких обидах не может быть и речи! Прошу простить, но время сейчас суровое, а служба его княжьей мосьци поглощает все силы.

«Да, вот так хорошо! Чтобы и понятно было: дескать, не до тебя сейчас, и вместе с тем не оскорбительно. «Все муки ада – ничто по сравнению с местью отвергнутой женщины». Не помню, кто так сказал, но в самую точку!»

– Пан Анджей и впрямь старается без устали, – подхватил Иеремия. – И вот первый результат его усилий! Прошу мою крулевну сесть в карету, проехать вокруг дома.

Я торопливо распахнул дверцу, снова склонив голову. Со стороны – обычный галантный жест. А глаза-то смотрят на землю! Меньше шансов, что Гризельда начнет подавать призывные сигналы…

«Крулевна», не споря, заняла место в кузове. Снова щелкнул бич, лошади рванулись вперед, описали круг. Результат эксперимента явно пришелся княгине по вкусу, и она отреагировала еще эмоциональнее мужа:

– Восхитительно! Чудесно! Ах, пане, неужели это специально для меня? Я же так страдаю от тряски, потом долго не могу прийти в себя, все из рук валится… А теперь все будет в порядке! Пан так любезен! У меня просто нет слов! Но как же, как это удалось сделать? Я сгораю от любопытства!

«О, черт! И вот что теперь ответить?! Скажу, что для нее – князь может рассердиться… Не скажу – обидится она. Не было печали!»

– Все, что я делаю, идет на пользу пресветлому князю, – осторожно начал отвечать я, подбирая слова. – И, разумеется, его даме сердца! Очень рад, что ясновельможная княгиня одобрила и оценила это удобство. А в чем заключается его секрет, полагаю, лучше меня расскажет его княжья мосць, которому я дал подробные объяснения. Меня же призывают неотложные дела, поэтому еще раз прошу ясновельможного князя разрешить мне удалиться. Военное время… – Я сокрушенно развел руками.

– Жаль! – искренне огорчился Иеремия. – Я бы хотел, чтобы пан разделил с нами трапезу. Но не смею настаивать, поскольку хорошо знаю, сколько важнейших и неотложных дел у пана Анджея. Буду с нетерпением ждать других чудесных новинок! А эту карету я отныне отдаю в полное владение моей крулевне, – он с любовью посмотрел на супругу. – Воину тряска не страшна, а вот прекрасных дам от нее нужно оберегать!

– Право, панове, это уже чересчур! – голос человека с умным проницательным лицом и длинными, аккуратно закрученными усами прозвучал недовольно, но с какой-то безнадежной усталостью. Словно он сам в глубине души сознавал всю тщетность проявлений своего недовольства. – Я, разумеется, тоже далек от совершенства, поэтому ни от